То, о чем знаешь сердцем - страница 16

– Ты вернулась. – Он рад, но не удивлен.

– А… Да.

Беру тарелку с брауни и протягиваю ему.

– Привезла тебе. В знак благодарности. Или извинения…

Бросаю взгляд на вмятину на бампере, и становится так стыдно, что я начинаю тараторить:

– С твоей стороны было очень мило повезти меня в больницу, после того как я врезалась в твой автобус. Мне неловко, что ты не дал оплатить ремонт. Я знаю, что вчера вела себя странно. Впрочем, в день нашей первой встречи я тоже вела себя странно. В общем, извини.

Я вытягиваю руку с тарелкой еще дальше. Как будто это движение поможет мне перестать чувствовать себя заикающейся недотепой. Не умею я разговаривать с людьми. А улыбающийся Колтон слушает так внимательно, что от этого становится не по себе.

Он пару раз моргает, затем улыбается шире и тянется к тарелке.

– Тебе не за что извиняться. Тем более ты привезла брауни. Я их обожаю.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не сболтнуть, что знаю об этом.

– Спасибо, – искренне благодарит Колтон. – Ты сама их испекла?

Он прислоняет доску к машине, берет у меня тарелку, снимает пищевую пленку и выбирает брауни. Откусывает. Медленно жует, словно профессиональный дегустатор. На долю секунды кажется, что забыла положить один из ингредиентов, ведь во время готовки думала не о какао-порошке и муке, а о Колтоне.

– Ух! – говорит он и поднимает брови. – Это… лучший брауни из всех, что я пробовал. За всю жизнь.

У меня краснеют щеки.

– Честно! – Колтон даже улыбаться перестает. – А я их целую кучу съел.

У него очень серьезное лицо, и я не могу удержаться от смеха.

– Спасибо. Я… рада, что тебе понравилось.

– А я рад, что ты снова здесь, – улыбается он. – И «понравилось» – это слабо сказано!

Колтон быстро доедает брауни.

– Какие у тебя еще скрытые таланты? И какие планы на сегодня, кроме доставки лучшего в мире извинения?

Я снова смеюсь и опускаю глаза.

– Не знаю. Думала сходить на пляж, раз уж в прошлый раз не удалось.

– Там сегодня будет много народа. – Колтон бросает взгляд на закрытый пункт проката. – Я могу показать тебе другой пляж… Он не очень известный. О нем знают только местные.

– Эм, – прочищаю я горло. Обдумываю предложение. – Нет, спасибо. Не хочу больше отнимать время. Тебе наверняка… – Тоже смотрю на магазин его родителей. – В общем, я просто хотела тебя поблагодарить. И еще раз извиниться за автобус.

– Да нет проблем, – отвечает он. – У меня нет особых планов. Только переоденусь, и…

– Не стоит. Мне нужно вернуться домой как можно быстрее, так что не хочу уходить далеко от машины. И просить тебя, чтоб подвез обратно, тоже не хочу.

Колтон пожимает плечами:

– Ты можешь просто поехать за мной. Только держись не слишком близко, а то мы уже выяснили, что ты любишь давить на газ со всей силы, – улыбается он. – Тебе не придется бросать машину. Сможешь уехать когда захочешь.

Он говорит легко и смотрит на меня в ожидании ответа. Затем добавляет:

– Да ладно, это же всего на один день. Тем более мне нужно поделиться с кем-то брауни, иначе я сам их все съем. Ты сделаешь мне очень большое одолжение.

Он опять улыбается, и я вижу блеск солнца в его зеленых глазах. Это помогает мне решиться:

– Ладно. Всего на один день.

– Хорошо, – усмехается Колтон. – Отлично. – Он поднимает доску. – Ну я… я тогда пойду переоденусь. Скоро буду.

Колтон опирается загорелой рукой на мою машину, наклоняется ближе и протягивает тарелку с брауни:

– Подержи, пожалуйста.

Забираю ее, а он разворачивается и бежит в пункт проката. Перед тем как зайти, бросает взгляд через плечо и кричит:

– Только не уезжай никуда!

Услышав эти слова, ощущаю прилив волнения и счастья. Пытаюсь найти ключи, которые обронила в спешке.

Я не смогу уехать, даже если очень захочу.

Глава 10

Каждый удар сердца начинается с электрического импульса. Характерный звук, который мы слышим через стетоскоп или прильнув к груди любимого человека, производят сердечные клапаны. Они открываются и закрываются с безупречной синхронностью. И именно этот двухчастный ритм – изысканный танец систолы и диастолы – ежесекундно проводит электрически заряженные частицы через камеры сердца в течение всей нашей жизни.

Я ОСТАНАВЛИВАЮСЬ НА ОБОЧИНЕ вслед за автобусом Колтона. Не успеваю припарковаться, как он уже выходит из машины и идет ко мне. Заглушаю двигатель, выбираюсь из салона. Вдыхаю соленый воздух и слышу, как волны ударяются о подножие утеса, на котором мы стоим.

– Славный денек, – говорит Колтон и бросает взгляд на море. – Пойдем посмотрим?

– Пойдем, – соглашаюсь я. Не догадываюсь, на что мы идем смотреть, но уже хочу добраться туда поскорее.

Мы проходим по траве мимо одинокого старичка, отдыхающего на скамейке с газетой в руках, и пса, который бегает у него в ногах. Узкая тропинка ведет нас к самому обрыву, откуда хорошо видно океан и скалы внизу.

Сегодня утес не окутан туманом, а на необъятном сапфировом небе нет ни облачка. Та самая погода, когда не хочется оставаться дома. Сердце замирает, потому что все это заставляет думать о Тренте. Он никогда не тратил время впустую. Жил, стараясь успеть все и сразу. Я хотела, чтобы он сбавил темп, успокоился хоть на минутку, но у него не было привычки останавливаться. В этом они с Колтоном очень похожи.

Колтон барабанит пальцами по ограждению, и я чувствую, как его напряжение передается мне. Пытаюсь придумать какие-нибудь слова, чтобы заполнить повисшую тишину, но ничего не приходит в голову. Молчание затягивается. Бросаю взгляд на водную гладь, над которой высятся скалы, больше похожие на небольшие острова. На вершине той, что ближе к берегу, расположилась стая беспокойных пеликанов. Я наблюдаю за волнами. Они поднимаются над скалой, а затем неизбежно отступают.