Иллюзия риска (СИ) - страница 40
- В прямом, - Арканов снял очки, положил их на край стола. – Моя девушка. Во всех смыслах.
- Ах, ты ж стручок недоделанный! – выплюнул Ажуров, стремительно дернувшись вперед.
Но Данил был готов к гневу Ажура. Увернулся. Отразил удар. Среагировал.
- Ребят, все знают правила! – кричал Беккер, пытаясь перехватить разгневанного Степана. – В кабинете шефа никаких драк.
- Да кто говорит о драке?! – рычал Степан. – Я ему хребет проломлю пару раз, чтобы держал свой писюн подальше от моей дочери!
В какой-то момент Степану удалось достать Данила коротким ударом. А потом Бес выдернул занявшего глухую оборону парня из-под удара. Бек зафиксировал Степана, удерживая захватом со спины.
- Ажур, успеешь еще! – скомандовал Бес и взглянул на Арканова. – А ты успокойся. Мы все решим.
- Да пока вы решите, ее уже… - рявкнул Данил, но осекся.
Не заботясь о забытых на столе Беса очках, собственном разбитом носе и наплевав на реакцию старшего поколения на его действия, Данил выскочил из кабинета.
Что ж, вот именно сейчас он поговорит с Емельяной. Расскажет ей обо всем. И увезет заграницу. Туда, где никакой Заказчик ее не достанет. А если понадобиться, то перевезет вместе с ней и всю свою команду.
***
За Данилом захлопнулась дверь. Бек ослабил захват, отпуская Степана. Бес невозмутимо поправил рукава рубашки на запястьях.
- Что-то с ним не то, - Бек мотнул головой в сторону входной двери, за которой скрылся Данил минуту назад.
- Заметил, - кивнул Бессонов. – Степа, не буянь. Но пацан повернут на Емеле. Так уж вышло.
- Да пошли вы! – пробормотал Ажуров, натягивая куртку на широкие плечи. – И да, пацан выглядит не очень.
- Давайте за ним, - кивнул Бес Степану и Беку. Но мужчины уже и без команды двигались к выходу.
46
Невидимые тиски давили изнутри на грудную клетку, и, казалось, что ребра сейчас треснут. Дан преодолел лестничный пролет прежде, чем тело скрутило от жгучей боли, буквально пронзившей каждую мышцу, каждый нерв, точно кто-то всадил невидимый нож между ребер и провернул рукоятку.
Ключи выпали из онемевших пальцев левой руки. В ушах лихорадочно стучал пульс. А в голове – одна единственная мысль: «Это, мать твою, и есть конец?».
А как же дом-дерево-сын? Как же светлое будущее рядом с любимой женщиной и домик у моря? Как же весенние гонки, где он обещал реванш Джеку? Емеля? Неужели он вот так, запросто, уступит ее Мартынову?
Все прошлые поступки вдруг показались мелкими и никчемными. Они виделись Арканову словно со стороны, через призму боли и удушья.
- Слышь, мужик, не дури! – раздался смутно знакомый голос.
Но Данил не реагировал на него. Все, чего он желал – это освободиться от той боли, что не позволяла ему двинуть ни рукой, ни ногой. Не позволяла сделать вдох.
Он понимал, что кто-то кричит совсем близко. Кто-то говорит с ним. Кто-то пытается впихнуть таблетки, заставить разлепить онемевшие губы. Но все казалось неважным. Даже боль.
Ему удалось разлепить отяжелевшие веки, но только благодаря тому, что настойчивый аромат сирени заполнил легкие. Глубокий вдох заставил тело содрогнуться от приступа боли. Но перед глазами появилось лицо Емельяны. Хрупкая, почти прозрачная фигурка заслонила собой целый мир. Крупные капли повисли на длинных ресницах. Данил хотел поднять руку, чтобы убрать ее слезы. Ведь она не должна больше плакать. Только не из-за него. Но рука не шевелилась, словно кто-то прижал ее к полу подъезда, на котором он очутился неизвестно каким образом.
Он хотел сказать, как она красива, и что она – самое дорогое, что есть у него, Арканова. Что он сожалеет обо всем, что сделал и сказал. Что он никогда бы не бросил ее, если бы видел иной выход. А теперь безмерно сожалеет о прошлом.
Он начал говорить, но из горла вырвалось всего одно едва различимое:
- Емелька…
Лицо девчонки исказилось, точно и ее прошила невидимая, но осязаемая боль.
- Молчи, дурачок, - скорее разобрал по губам, чем расслышал Арканов.
Между повторяющимися витками режущей боли, Данил ощутил, как девчонка переплетает свои пальцы с его ладонью, крепко держит, словно делясь своими силами с его обездвиженным телом.
- Помнишь? Я обещала, что не дам тебя в обиду, - всхлипнув, улыбнулась она.
Данил хотел кивнуть. Разумеется, он все помнил. Помнил ее улыбку в тот день. И то чувство эйфории, когда адреналин бурлит по венам и хочется взлететь вместе с байком.
Но темная пелена поглотила его, заставляя сжать тонкую ладонь крепче, словно только она служила ориентиром для него, словно только благодаря ей он цепляется за жизнь.
47
Емельяна не собиралась проводить взаперти и этот день. Проснувшись после обеда, выпив лекарства, девушка приняла душ. Надев удобные джинсы и теплый свитер с высоким воротом, Ажурова позвонила охране, сообщила, что через несколько минут уже покинет квартиру. Обычно она ждала звонка от близнецов, что можно выходить, и они ждут ее в машине около подъезда.
Но сейчас словно чья-то невидимая рука тянула из квартиры, гнала, заставляла нетерпеливо поглядывать на дисплей телефона. Смутное чувство тревоги медленно подкрадывалось к ней.
И Ажурова вышла, захлопнув за собой двери и провернув ключ в замке.
Несколько шагов дались легко, а потом девушка застыла.
Холодный озноб пронзил все тело. Казалось, будто все та же невидимая рука с чудовищной силой стиснула горло ледяными скрюченными пальцами.
