По законам чужого жанра - страница 54

– Да как ты смеешь так говорить?! Да я всю душу в тебя вложила! – продолжала она кричать. На лестничную площадку выглянули соседи, но я не обращала на них внимания, как не слушала и ее.

– Я тебя прощаю, – продолжила опустошенно. – И ты меня прости. Прости за то, что стала твоей ошибкой. Надеюсь, ты будешь любить свою новую дочь.

Держаться и дальше было выше моих сил. Развернувшись, я ушла в комнату, чтобы больше не слышать ее слов, больно ранящих в самое сердце. На кровать буквально свалилась. Сидела и глупо смотрела в одну точку. Нет, на душе не было легко. Но тяжесть не оседала плотным кольцом, не застывала в жилах, как это было раньше. Я выговорилась. Сказала то, что хотела, и услышала то, что и так знала. Просто принять это было слишком трудно.

Слышала, как Никита что-то эмоционально выговаривал моей маме. Говорил о том, что я несколько дней назад чуть не умерла. Утрировал, конечно, но с какой-то стороны был прав. Нам невероятно повезло, что мы выбрались оттуда невредимыми. Страх до сих пор оставался, но мужчина успешно справлялся с моими тараканами, отвлекая меня на более насущные проблемы. А что теперь?

Я ведь слышала его слова. Это он ее позвал. Он. Обещал заплатить ей пятьсот тысяч, будто можно купить хорошее отношение к людям, променяв его на бумажки. Не ожидала. Совсем не ожидала, что может поступить так со мной: решить все за меня, ничего не сказать, ни о чем не спросить. Я бы отказалась. Отказалась, понимая, какое это унижение. Требовать внимания той, которой я не нужна, – зачем? Я бы не пошла на это.

И сейчас не пойду. Он не герой моего романа. Мы слишком разные, чтобы хотя бы попытаться ужиться вместе. Ему нужна совсем другая девушка. Не такая проблемная, как я. Со мной он не живет, а просто нянчится. Зачем тратить время на ошибку?

Придя в себя, я встала и начала собирать свои чемоданы, чувствуя, что ноги просто не гнутся. Дверь за моей спиной тихонько открылась, но я не обернулась на скрип. И без того чувствовала на себе его взгляд.

– Зачем ты собираешь чемодан? – спросил Никита абсолютно ровным голосом.

– Я же говорила, что хочу уволиться, – ответила я с наигранным спокойствием. – Спасибо за поездку. Все было чудесно.

– И куда ты сейчас? – Каждое слово впивалось в мою спину иглами льда.

– Поеду на вокзал, куплю билет.

Молчание затягивалось, но я не ждала ответа. Механически выгребала вещи из шкафа, запихивая их в чемодан.

– Вы еще не написали заявление, Софья Сергеевна. Жду вас завтра утром. В офисе. Без опозданий.

Я вздрогнула, когда дверь за моей спиной закрылась. Нет, Никита не грохнул ей как следует, но имел на это полное право. Поднятый чемодан выпал из моей руки, со стуком ударяясь о пол. Струна, что была натянута внутри меня, ожидая удара, с оглушительным звоном лопнула.

Я плакала. Не знала, сколько часов или минут, но, когда собралась с силами, отряхнула мужество и выбралась из спальни, Никиты в квартире уже не было. Кофейный столик так и остался сервированным. На кухне на столе стояли пустые контейнеры из-под еды, сами же блюда были переложены в другую посуду. Если убрать пакеты с эмблемой доставки, могло бы показаться, что мы приготовили все это сами. Эта мысль почему-то позабавила. Я бы так и сделала, будь у нас настоящие гости. В этом наши с Никитой мысли оказались схожи.

Слезы лились, не переставая. Сидела на кухне, обнимая колени руками, и прекрасно осознавала, что незаслуженно обидела Никиту. В какой-то момент я вдруг поняла, что плачу совсем не потому, что меня бросила мать. Нет, та обида свое отболела, а я сегодня стала ощущать себя гораздо свободнее. До сегодняшнего дня я еще надеялась где-то глубоко в душе, что она обязательно объявится, раскается и мы заживем гораздо лучше, чем раньше. Но нет. Я плакала, потому что Никита ушел.

Кусала губы до крови и думала о том, что заставила его уйти. Ругала себя последними словами. Обычно, чтобы успокоиться, я занималась уборкой, но все валилось из рук, а я лишь больше злилась на себя. Несколько раз порывалась позвонить. Хватала телефон, находила контакт, но никак не решалась нажать на кнопку вызова. То бралась за чемоданы, то снова за смартфон. Хотела написать через корпоративную сеть, но что писать?

«Прости меня, я дура»? Он и без меня об этом знает.

Не позволяла себе сбежать. Если сбегу, то всю жизнь буду мучиться, думая, а не могло бы все случиться по-другому? Что было бы, если бы я не сбежала?

К девяти часам утра я входила в знакомую приемную. Всю ночь промучилась, не смыкая глаз. Ожидая: а вдруг вернется? Контрастный душ нисколько не улучшил мой внешний вид, а темный деловой костюм нисколько не скрывал усталости в движениях. Но я шла, оставляя все эмоции за пределами этого здания.

– Софья Сергеевна? – мимолетом взглянул на меня Никита… Никита Андреевич, пролистывая какие-то документы рядом со столом секретаря. – Заявления у вас на столе. Знакомьтесь, подписывайте и поедем принимать квартиру. У меня на сегодня назначено много дел.

И именно в этот момент я порадовалась, что совсем не спала этой ночью, а все лишнее время посвятила уборке. Сердце резануло глухой болью, но я стойко выдержала взгляд темно-зеленых глаз, однако улыбку из себя выдавить не смогла. Хорошо, что еще не села мимо стула.

Пальцы мелко подрагивали, выдавая мое истинное состояние. Строчки расплывались перед глазами, а потому я не могла прочитать ни слова. Просто подписала, отодвигая от себя листы, как что-то страшное, противное, вынужденное.

– Отлично. Расчет придет через две недели. Чтобы вы не отрабатывали, вам проведут отпуск. Отпускные зачислят сегодня. Впрочем, вы должны были все это прочесть, – забрал он бумаги, а я кивнула в ответ.