Феромон - страница 94

- И Ривер выбрал их из нескольких миллионов пациентов, сравнив базы данных и решив восстановить эту несправедливость таким образом?

- Видимо, да, - даже вижу, как Йорн пожимает плечами и почёсывает свою белёсую щетину. - Думаю, кроме Ривера тебе никто не ответит на этот вопрос. Что там отец Ханта?

- Пару часов назад всё было хорошо. Если к утру его состояние не ухудшится, мы прилетим.

- Ну и славно, а то я Ханту дозвониться не смог. Но подозреваю, он готовится к суду, да?

- Йорн, - сокрушённо качаю головой. - Он не звал меня с собой. Я напросилась, потому что лично знакома с его отцом. И полетела бы всё равно с ним или без него. Его отец относился ко мне как к дочери, которой у него никогда не было. И мне было важно увидеть его и поддержать.

- Неужели поссорились? - делает он свои выводы из моей речи, не особенно церемонясь. - Опять из-за Ив? Или ты нашла новый способ свернуть ему кровь? Он зол как чёрт.

- Это так ты не смог дозвониться?

- Ладно, ладно, поймала, - смеётся он. - Горячей вам ночки. До завтра! - и отключается.

«Горячей ночки! Как же! - еду я в лифте на свой поднебесный этаж. - Скорее, горячего душа. А постель меня сегодня ждёт явно холодная».

- Простите, мисс, - останавливает меня на выходе служащий отеля. Уточняет, в каком я живу номере, и, подведя к диванчику в холле, просит ответить на какие-то дурацкие вопросы.

80. Анна

- Нет, я не пользовалась бассейном. Да, мне нравится, что при спортзале есть бесплатный хамам. СПА-услуги тоже оставили меня пока равнодушной, но, если бы у меня было побольше времени и я приехала не по печальному поводу, возможно, я бы посетила ваш СПА-салон.

Он начинает что-то спрашивать про тренажёрный зал, но его прерывает на полуслове другой служащий. И, может, у меня разыгралось воображение, но мне показалось, что тот подал ему условный знак, что меня можно отпускать, так резко на полуслове оборвал первый свой незаданный вопрос, извинился и тут же слинял.

Ну, если это опять Ривер, прибью его на том самом месте, где обнаружу. Оглянувшись по сторонам, я с опаской прислушиваюсь у двери. И, чёрт побери, из моего номера звучит музыка.

Делаю глубокий вздох и распахиваю дверь.

Свечи, свечи, свечи... первое, что бросается в глаза. Горящие свечи и лепестки роз. Но по центру комнаты у рояля стоит не Ривер.

- Эйв?

Дверь мягко захлопывается у меня за спиной. А Хант, вытянувшись по струнке в костюме с иголочки, делает ко мне шаг, не давая опомниться.

- Это, наверно, глупо, но наши чувства... мы не можем их контролировать, - не сводит он с меня глаз, держа руки за спиной.

Этого не может быть! Просто не может быть, что он помнит. Это же моя речь. Мои слова, что я сказала ему в том проклятом спортзале.

- Но они откуда-то приходят и ... мы чувствуем, что мы чувствуем...

Меня пробирает до костей от его голоса и внимательного серьёзного взгляда. Я так долго повторяла эти слова, прежде чем сказать, и так часто после, что продолжаю невольно, делая к нему шаг:

- Я не хотела тебе говорить, потому что для тебя это, наверняка, ничего не значит. Но ты скоро уедешь, и я подумала: а вдруг я пожалею, что не сказала...

- Вдруг для тебя это важно. Или когда-нибудь, пусть не сегодня, но будет важно... - подхватывает он. - Прости, я так много говорю, но это нервное. На самом деле я хотел сказать только это: Анна Ривз, я люблю тебя!

- Эйв, я... - Чёрт! Я же должна рассмеяться ему в лицо. Откуда эти проклятые слёзы?

А он достаёт из-за спины мягкую игрушку. Господи, где он взял эту лягушку? У неё косят глаза, но она так счастливо улыбается во весь рот. И так забавно машет лапками, когда он её покачивает, что я хмыкаю. Он повторяет, а когда я поднимаю глаза, сводит свои к переносице точь-в-точь как эта квакушка и всё же заставляет меня улыбнуться. А потом посмотреть на него снова и засмеяться в голос.

- Хант, - отмахиваюсь я. И отворачиваюсь, потому что сквозь смех всё равно текут эти проклятые слёзы.

- Прости меня, - обнимает он меня сзади и вручает игрушку. - Клянусь, я побежал тогда за тобой, я тебя искал, я хотел извиниться, сказать что-нибудь в своё оправдание.

- Я пряталась под лестницей. Но ты... - я не могу говорить, меня душат рыдания. - Ты...

- Мне сказали, что это розыгрыш. А потом, когда я пытался тебя найти, назвали имя Роуз. Понимаешь? Роуз, - разворачивает он меня к себе. - Я ничего не забыл, Ан. И я клянусь, что никогда не забыл бы эту родинку, - вытирает он мои слёзы, но её не было видно под слоем косметики. Не видно, понимаешь?

- Я ненавижу тебя, - прижимаюсь я к нему. - Ненавижу, Эйвер. За то, что ты заставил меня это пережить. За это унижение. За то, что я так и не смогла тебя забыть.

- Но я тебя тоже не забыл. Хоть и не смог найти. Хоть и не узнал. И я не простил себя за тот поступок. Я повёл себя как дебил. И хоть я уже давно не тот восемнадцатилетний парень... Прости меня, Ан!.. И, кстати, я только что признался тебе в любви, а ты рассмеялась мне в лицо.

- Хочешь сказать, мы квиты? - задираю я голову, чтобы на него посмотреть.

- Хочу сказать, что я люблю тебя, - упирается он лбом в мой лоб. - Люблю. И для меня нет ничего важнее, чтобы ты была со мной. Мы же вместе?

- Нет, - уверенно качаю я головой, глядя прямо ему в глаза.

Вижу, как он замирает. Застывает восковой статуей Эйвера Ханта.

- Нет? - словно не веря своим ушам, переспрашивает он. - Но я...

- Нет, - зло откидываю я в сторону ещё зажатую в руке игрушку и делаю шаг назад.

Он качает головой, словно не может поверить, сглатывает, облизывает губы, выдыхает, отворачивается. Мучительно, с трудом, со скрипом принимает эту истину.