Любимец моих дьяволов - страница 81
И усмехнувшись своей же шутке, Кармен тащит меня прочь из комнаты.
* * *
Оказалось, что странное имя вовсе не означает испанские корни, или иностранную родину. По паспорту девицу звали Катериной. Прозвище Кармен дал ей Якоб. Как познакомились Катя рассказала довольно сумбурно, в двух словах. Что помог в трудную минуту, и позволил пожить у него неопределенное время. И даже не просил секса взамен. Тем более что Кармен — лесби.
— Мне это совсем не интересно, — говорю беспечно и тут же осекаюсь. — Прости пожалуйста. Я хотела сказать, что никогда не тянуло меня…
— Да расслабься, Белоснежка, — улыбается Кармен. — Кстати, очень тебе это прозвище идет. Штаховский в этом мастер.
— Наверное… Но не он придумал, — признаюсь смущенно. — Он меня другими словами чаще называет…
Мы спустились вниз и завтракаем вдвоем, не дожидаясь хозяина дома. Который, кажется, уже слинял куда-то. Но без его присутствия мне стало легче, я почувствовала себя раскрепощеннее. Вот только что делать дальше — не понимала. Можно ли мне за одеждой съездить? Но все мои вещи, ключи, деньги, остались в борделе. Надо как-то поговорить об этом с Якобом. Но я дико смущалась и боялась этого разговора.
— Значит, Белоснежка, у вас с Якобом сложная и запутанная лав стори?
— Никакой любви… скорее наоборот.
— Да ладно, кому ты в уши льешь? Твой взгляд меня чуть насквозь не прожег, когда ты в комнату зашла.
— Я просто не ожидала.
— Что в постели твоего мужика другая окажется? Расслабься. Мы дурачились. Он не в моем вкусе. А вот ты — очень даже. Эх, аж давление поднялось. Ты очень секси-малышка.
— Спасибо.
* * *
То, что Кармен не была купленной подстилкой, в отличии от меня, очень успокоило. Не хотелось жить в борделе. Я изо всех сил старалась взять себя руки. Ничему не придавать значения. Просто пережить этот период.
Якоб вернулся только поздно вечером, когда я спала. И ушел утром — я еще даже не проснулась. Мне порядком опротивел халат, который до сих пор являлся единственным предметом моего гардероба. Впрочем, еще Кармен принесла мне трусы — в упаковке, новые, простая модель из хлопка. Не сказав ни слова протянула. И я только кивком поблагодарила. Мне было ужасно неловко.
Так вот, утром Якоба уже не было, а Кармен сообщила что «хозяин» приказал нам отправиться за покупками. Протянула мне ВИЗУ, сказав, что Штаховский велел так. Что я распоряжаюсь деньгами.
Оставалась проблема — одежды у меня так и не было. Кармен одолжила мне одно из своих платьев, в котором я выглядела как десятилетняя девочка, мамину шмотку нацепившая. Но выбора не было. И мы отправились на шопинг. Было поначалу неловко, а потом я немного забылась, расслабилась. Даже почувствовала прежнюю беззаботность… После шмоток, уставшие, но нахохотавшиеся от души, накривлявшиеся во время примерок, мы отправились перекусить в кафе, и по дороге наткнулись на музыкальный магазин.
Кармен уговорила меня зайти туда.
— Я играла раньше в группе, призналась она.
— Правда? Круто! Очень хочу послушать! На чем ты играла?
— На гитаре, — Кармен подходит к стойке с гитарами и нежно гладит одну из них. — Красавица.
— Давай купим? — мне вдруг нестерпимо захотелось послушать живой звук этого инструмента.
— Нет, ты чего. Мне Штаховский четкие инструкции дал. Только шмотки.
— Да плевать. У него явно денег куры не клюют… подумаешь, гитара. Якоб любит музыку.
— Он мне и так помог… не могу я доверие его предать.
— Тогда скажем, что это я захотела. Пусть на меня злится, от меня не убудет. Он и так ненавидит меня…
— Настолько, что купил в собственность? — ухмыляется Кармен.
Я действительно призналась Катерине, как и почему оказалась в доме Якоба. Она откровенно рассказала о себе, и я не могла не отплатить тем же. Впрочем, я заранее знала, что Катя не осудит и не будет подкалывать этим. Она была удивительно добрым и понимающим человечком. Якоба обожала, но в сложившейся ситуации была на моей стороне. Наши странные отношения она старалась не комментировать. За что я была безумно благодарна. То что меня купили как вещь — угнетало. Но то, что при этом купленное не использовали… и вовсе разъедало изнутри, как бы глупо это не звучало. Ведь казалось, радоваться должна. А я — умирала, уже второй вечер, ночь, ожидая увидеть его в своей комнате… и снова засыпая в одиночестве, ненужная, отвергнутая. Непонятно почему. Зачем тогда я ему, если не хочет? Он не был зол, вроде оставил позади прошлые обиды… это не похоже на месть — дать крышу над головой, одеть-обуть… Тогда что все это значило? Может некая договоренность с отцом? И я снова не имею к поступкам Якоба никакого отношения?
Насчет гитары Якоб не то что не ругался, даже наоборот. Казалось, мой поступок — покупка чего-то не для себя, а для подруги, безмерно удивил его. Стало обидно. Совсем за человека меня не считает. Впрочем, я столько раз слово «сука» по отношению к себе от него слышала, что, казалось, бы, давно привыкнуть должна была. Но отчего-то все равно кольнуло.
Еще от обсуждения гитары всех нас отвлекло то, что мы с Кармен совершенно позабыли про белье. Да, это ужасно глупо. Якоб, вздохнув, сказал, что завтра сам отвезет меня. Чем спровоцировал мою бессонницу. Я буду выбирать с ним нижнее белье… Это пугало и невероятно возбуждало одновременно.
Вечером в доме появились неожиданные гости — Павел и еще один мужчина. Еще один бывший телохранитель Белоснежки, Паша очень удивился, увидев меня. Можно даже сказать на его лице был написан шок. А потом спросил про Толстого, и мне горло сдавило. Не смогла признаться, что пса мой муж психопат убил. Пробормотала что-то и в свою комнату ушла. Перед сном заглянула Кармен, сообщила что гости остались на ночевку.
