Любимец моих дьяволов - страница 93
Провожу ладонями по мускулистым плечам, широкой груди, плоскому животу, сначала робко и медленно, потом жадно, требовательно. Я точно опьяневшая, хотя ни глотка алкоголя не сделала. Забываюсь настолько, что руки скользят еще ниже, под ремень джинсов.
— Бесстыдная девчонка, — ворчит Якоб. Притягивает меня к себе с неистовой силой. А потом опрокидывает на постель и нависает сверху. Одним движением срывает с меня трусики, его рука скользит меж моих ног… И они сжимаются, очень сильно, начинаю дрожать. Мое тело плавится от его прикосновений, но разум… все еще помнит о боли.
— Не надо. — Прошу умоляюще.
— Что за игра, Лиз? Хочешь снова спровоцировать? — хрипло спрашивает Якоб.
Мотаю изо всех сил головой.
— Тогда скажи, в чем проблема.
— Мне стыдно…
— Серьезно? — он даже руки от меня убрал. Кажется, я сморозила очередную глупость…
— Малышка, мой язык только что у тебя во рту был. Ты рвалась в бой, хотела раздеться и наброситься на меня, а теперь тебе стыдно? Издеваешься?
Тон не язвительный, как обычно, скорее чуть насмешливый и одновременно нежный. Но у меня от стыда текут слезы. Якоб вытирает их указательным пальцем, и в этом жесте столько эротики, что во рту мгновенно пересыхает.
— П-прости, что я такая неуклюжая.
— Ты? Неуклюжая? — усмехается. — Это что-то новое. Так ты скажешь в чем проблема? Хочется продолжить…
То, что я не наскучила ему, и впервые он готов выслушать, разговаривать, вызывает во мне целую бурю эмоций.
— Я… наверное, это все неправильно, прости что гружу тебя разговорами сейчас, я не хотела… Мне страшно из-за нашей первой близости…
Лицо Якоба мрачнеет.
— Мне было больно, — продолжаю еще более нерешительно. — От этого сейчас не по себе… Я могу попросить тебя… быть нежным?
Черт. Как сказать ему, что я снова девственница? От одной этой мысли мне кажется я краснею до кончиков пальцев на ногах. Ненавижу поступок отца. Глупая прихоть по невесть каким соображениям, а мне вот — разгребай. На голову не напялишь ситуацию! Один и тот же мужчина будет лишать меня девственности во второй раз!
Якоб нервирует меня тем, что ничего не отвечает. Только нежно гладит мои волосы. Потом снова привлекает к себе и начинает целовать. Сначала осторожно, едва касаясь моих губ своими губами. И это вселяет надежду, что прислушался. Постепенно расслабляюсь в его объятиях.
Глава 25
Не знаю сколько времени мы целуемся как одержимые. Штаховский напряжен, возбужден сильно, член уже налитой и твердый как камень, я прикоснулась к набухшему выпирающему бугру через ткань брюк, но Якоб тут же отбросил мою руку, довольно резко. И снова вернулся к поцелуям. Они волшебные. У меня кружится голова, и кажется, я уже и вдоха сделать не могу, если его рот не рядом. Мы пьем друг друга, как два одуревших вампира. И не надоедает, хочется продолжать до бесконечности. Вот только… Другие части тела сходят с ума, вопят о желании, между ног все сводит от потребности в прикосновениях и ласках. Мои губы распухли от поцелуев, когда все-таки усилием воли отстраняюсь от лица Якоба и начинаю тереться о него как обезумевшая кошка.
Дрожащими руками расстегиваю молнию на его брюках и осторожно дотрагиваюсь до возбужденного члена. Меня пугает его размер. И в то же время мне все равно. Сейчас произойдет то, о чем я мечтала бесконечно долго. От этой мысли перехватывает дыхание.
Почему близость это так сложно? Почему некоторым это запросто, а нам вот пришлось пройти невероятно длинный путь ради этого…
В ответ рука Якоба скользит по моим ногам, нежно раздвигает их в стороны,
Одновременно он прокладывает дорожку поцелуев по моей шее, к груди, и еще ниже, по животу. Его язык скользит в выемку пупка и меня сотрясает дрожь от этого прикосновения. Затем Якоб подхватывает меня под колени, разводит мои ноги в стороны, и я поневоле вскрикиваю от страха и смущения.
— Тс-с, — больно не будет, малыш, я обещаю. — Голос Якоба дрожит.
С моих губ срывается стон, переходящий в хрип, когда мужские губы касаются меня там, нежно скользя по влажной плоти, оставляя огненные дорожки, заставляя выгибаться от невыразимого наслаждения. Забываю о стыде, о страхе. Сейчас мне тоже больно, нестерпимо, сладко, мое тело выкручивает, ломает, от потребности и жажды большего.
Полувздохи, полувскрики, стоны, хныканье, ощущение, что меня прорвало, не могу остановиться и молчать. Пусть позже мне будет стыдно, мне уже стыдно, но сейчас не могу сдержать эмоции. Мне хочется оттолкнуть Якоба, потому что нужно большее, чем губы. Хочу чтобы он был во мне. Начинаю отстраняться, но стальной хваткой он удерживает меня на месте.
— Тише, малыш, — шепчет нежно. — Я еще не закончил.
— Этого достаточно…. Я не могу… — Чувствую, что краснею, дрожу всем телом. Все еще стесняюсь его, хотя уже казалось бы — интимнее ситуации быть не может.
Рука Якоба ложится на мой живот, властно придавливая к постели, его глаза вспыхивают:
— Не достаточно, малыш. Хочу, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты кончила.
— У меня не получится… — выпаливаю смущенным полушепотом.
— Я никуда не тороплюсь.
Издаю писк, когда он широко разводит мои ноги и снова обводит языком чувствительное, потаенное местечко. Меня буквально молнией прошибает, хочу отодвинуться от нестерпимого наслаждения и муки одновременно, но не могу пошевелиться. Это невероятно, меня буквально на части разрывает от ощущений. Каждое движение его языка закручивает спираль удовольствия все туже и мне кажется я не вынесу этой сладкой муки. Но секунда за секундой я принимаю эти ласки, умирая в его руках. На моей коже выступает испарина, сердцебиение бешеное, удовольствие настолько острое, что я уже не помню себя, все полностью уничтожено, стерто. Меня взрывает изнутри, выгибает дугой на кровати, перед глазами все плывет, кружится в бешеном цунами. Якоб крепко прижимает меня к себе, его лицо надо мной расплывчатое, из-за пелены перед глазами.
