Нужным быть кому-то (СИ) - страница 101
А третьего августа настал день испытания для Горшкова — начались схватки у Марины, она тянула до последнего, терпела все утро, а Горшков, проснувшись от её ворочания, сразу же развел бурную деятельность, не слушая её, вызвал скорую и поехали мама и папа за братиком. В больнице, едва осмотрев Марину, повезли в родовую, Горшков трясущими руками надевал стерильный комплект, Марина слабо улыбалась, глядя на него:
— Сашенька, может передумаешь?
— Нет, милая, я буду рядом!
И были стоны и оханье Марины, она судорожно сжимала его руку, а Горшков, глядя на свою девочку, сто раз умирал и возрождался… И таким облегчением стал для него желанный писк долгожданного сыночка. Выдохнув, сильно побледневший Саша осторожно отпустил руку жены и рукавом халата вытер мокрый лоб, а затем дрожащими руками принял сверток с попискивающим малышом. С огромной нежностью, затопившей его сердце, он смотрел на сморщенное личико и хриплым голосом сказал:
— Димочка, солнышко, здравствуй!
Потом аккуратно положил сыночка на живот Маришке.
— Спасибо, милая, я так вас люблю!!
Мама и сыночек, утомленные, отдыхали, а Горшков, расцеловав жену, пошел на выход.
Выйдя, начал звонить своим:
— Мам Лена, мы родили Димульку! Поздравляю вас с Санькой! Я, еле выдержал, столько боли! Думал, сердце мое не выдержит! Да-да, малыш здоровенький, да, Маришка чувствует себя нормально, да, я счастлив!! Санька? Да, да, сынок, у тебя теперь братик есть! Да, красивый. Самый самый, да пищит, да, завтра приедете с бабой Леной и увидишь братика. Да, да Димка, как ты решил! — И отнял от уха телефон, в котором слышались восторженные вопли Саньки.
Потом позвонил Козыреву.
— Игнатьич, я родил сына!! Да, все хорошо, да, малыш здоровенький, я думал, помру. Ужас, как же женщины мучаются, рожая! Я килограммов десять потерял, мокрый весь был, это ещё мы быстро родили… Но я тебе скажу, тяжкий труд, столько боли… Малыш? Для меня самый красивый, маленький — три пятьсот пятьдесят, ростом зато в папу — пятьдесят три сантиметра, сказали, большой. Да двойственное: рад до жути, что сынок родился, и все трясется внутри, никак не переварю сам процесс. Маришка? Сильная, нет не кричала. Только руку мою сжимала, как клещами. Синяки даже есть, которыми горжусь. Спасибо, спасибо! Ща Ярику сообщу ещё. Да. Отдышусь и в Каменку!
— Ярик, все!! У нас Димулька родился!! Счастлив до безумия, и трясет всего от родов! Я в себя приду, заеду за тобой, поедем в Каменку.
Санька приплясывал, прыгал, целовал бабу Лену, вопя от восторга:
— У меня братик, братик Димка теперь есть!!! Я побёг к Шишкиным, — выскочил и понесся к бабе Тане.
— Баб Таня, братик Димка родился у меня!! — Голубые огромные глазищи сияли, он прыгал от радости, Ванюшка поднял его над головой:
— Все, Санька, ты теперь старший брат, будешь защищать и заботиться о малышке!!
— Дядя Ваня, я его так ждал, так ждал! — восторгался Санька.
А баба Лена плакала — и от радости за Горшковых и от печали за непутевого своего сыночка, Вершкова, рано ушедшего и не оценившего своих таких славных жену и сына.
Приехавшие вскоре Саша и Толик застали «накрытую поляну» — все уже поджидали счастливого папу. — Санька первым повис на папочке, никак не отцепляясь, вот и обнимали все обоих Горшковых. Наконец баб Таня, ворча, пригласила всех за стол. Толик же с изумлением крутил головой: столько народу, все такие шумные, искренне радующиеся за Сашку… У них столько друзей разных возрастов никогда и не было!
— Толика теребили со всех сторон, что-то спрашивали, он что-то отвечал, не вникая толком. А сам все удивлялся. К нему подлез Санька:
— Толик, а ты братика видел?
— Нет пока. Завтра поедем навещать.
— Толик, а я теперь его защищу всегда, он же маленький и пищит наверное, вон, как Лёшик у тети Вали.
— Лешик, сидя на коленях у деда, деловито и сосредоточенно грыз сушку.
— Я, Сань, смотрю, у вас тут много народу?
— Ты чё, это еще совсем мало, а когда праздники бывают, мы к Федяке всем… как это?..а, гуртом собираемся, тогда да! А ты у нас дома был?
— Не, Сань, пока не был!
— Знаешь, как там клёво, мне тут больше, чем в Москве нравится. Только вот, — он вздохнул, — в школу пойдем с девочками там. Толик, а пойдем купаться, наперегонки, а?
— Ну, пойдем, пойдем.
— Папа, мы купаться с Толиком!
Папа кивнул, и Толик с удивлением опять наблюдал, как в местной речке плещется детвора.
Особенно привлекла его внимание шустрая, растрепанная девчонка, у которой были изумительного цвета волосы, «серебристая блондинка, — подумал Толик, — явно, атаман», которая, забравшись на ветки ивы, с визгом и уханьем прыгала в речку, шумела, брызгалась — чистый пацан, а за ней и девчушки Козыревы, подражая ей, шумели и брызгались. А за всеми следил крупный, похожий на медвежонка, подросток.
С пригорка с шумом и свистом скатился Макс и с разбегу прыгнул в речку. А за ним, как-то манерно спускаясь, появилась девица… длинноногая едва прикрывающих попу джинсовых шортиках, она поморщилась, увидев орущую, визжащую детвору, и села в отдалении.
Толик заметил, как враз сникла девочка-атаман, она приуныла и как-то недобро смотрела на красотку. Макс же дурачился и плавал наперегонки с ребятней, ничего не замечая. Девчушка быстро собралась и куда-то убежала.
17
А к вечеру случился конфуз. Навязавшаяся с Максом «герла», которая просто нахально влезла к нему в машину, захотела переодеться, полезла в свою сумку и истошно завопила.
Прибежавший на вопль дед Вася, бестолково суетясь возле неё, никак не мог понять, в чем дело. Макс, тоже бывший на улице, влетев, сразу понял в чем дело — из сумки, квакая, выскакивали лягушки. Неприлично заржав, Макс вытряхнул всю сумку, собрал аж пять лягушек и отнес их на улицу. Девица, перестав визжать, завопила:
