Нужным быть кому-то (СИ) - страница 102
— Дебилы, дебильная деревня, одни уроды кругом!
Дед попытался вступиться:
— Што ты, милушка, у нас тута завсегда…
— Все вы придурки, — перебила его девица.
— Хватит! — резко шумнул Макс, собрал её вещи, вываленные на пол, и сунув сумку ей в руки, потащил на улицу. Так, дотащив до остановки автобуса — как раз подошел последний вечерний, заплатил за билет и выдал:
— Я тебя сюда не звал, сама залезла, вали по-хорошему! А моих родных оскорблять я не позволяю никому.
Пошел к Шишкиным и долго внимательно приглядывался к Аришке, которая вела себя как всегда. Наконец, позвал:
— Невеста, поди-ка сюда!
— Чё, дядь Макс?
Макс оторопел:
— Чё это ты меня дядей стала звать?
— А ты старый и противный! — припечатала Аришка, показала ему язык и убежала.
— Во, Макс, обидел невесту, теперь она не скоро тебя простит, — заметил Ванюшка, — наша Шишкинская порода, она, знаешь ли, памятливая.
— Да не хотел я эту гёрлу сюда везти… блин, а ребенок, чё, всерьез моей невестой себя считает?
— Не, ну ты фрукт, да после коленок у нас только и разговоров про Макса было. Короче, облажался ты, женишок.
— Да, лан, — почесал макушку Макс, — она через два дня и не вспомнит про меня, вон, кругом сколько пацанов, один другого лучше.
— Чё-то дедок не идет. Сгоняю до дому!
Дедок лежал на диване, весь поникший, возле него суетился батя, пахло валерьянкой и ещё чем-то противным.
— Дед, ты чё?
— Да прихватило-от сердечишко, не младые годы чай, — как-то удрученно сказал дед.
— Ты это мне брось, ща отлежишься, пойдем на футбол, за меня поболеешь.
— Да, вот маненечко отлежуся, — пробормотал дед, засыпая.
— Пойдем-ка, Казанова, — позвал Виктор сына улицу, а там вломил по-полной, — тебе, что, обязательно было свою… сюда тащить? Ты когда-нибудь начнешь верхней головой думать, или у тебя только в нижней мозги? У деда приступ сердечный начинался, хорошо, я дома был, ты идиот совсем? Зачем в этот, такой редкий в наше время, островок добра, тащить всякую дрянь? Чтоб ни одну шалаву сюда больше не таскал! Москва большая, борделей много, там и удовлетворяй свои нужды, а здесь никого, я повторяю, никого не должно быть!
— Бать, да я и не собирался кого-то сюда везти, она сама запрыгнула…
— Что ты как маленький лепечешь, она сама, она сама, ты мужик или чмо? Ещё один такой «визит», и деда не станет, ты это понимаешь, болван?
Макс побледнел:
— Всё, слово даю! Я, правда, дебил!
Дед проспал весь вечер, и Макс не пошел играть в футбол, а тихо сидел за компом, иногда вставая и подходя к деду. Убедившись, что старикан спит, опять садился и задумчиво смотрел в крутящиеся на мониторе замысловатые фигурки.
В окно всунулся Лёха:
— Макс, — шепотом позвал он, — чё, дед Вася заболел?
— Ща выйду! — Макс шагнул в окошко, благо, длинные ноги позволяли, сел на лавочку и тяжело вздохнул. — Вот скажи, Лёх, я идиот?
— Да вроде, не!
— Идиот, Лёх, ещё какой, ведь чувствовал жопой неприятности, приволок на свою голову… дед вон… сердце… батя отлаял, Шишкины, похоже, тоже не в восторге, блиииин! Лан, будем исправлять содеянное, лишь бы дед не разболелся!!
— Максимушко, чей-то ты не на футболе, а? — раздался из окна голос деда Васи.
— Дед, ты как себя чувствуешь? — вскочил Макс.
— На восемьдесят пять, как и есть, чё вы там сидитя, айдате чаевничать, я в печи липу заваривал в утре, должно славно получиться, Матвеича, вон, шумни.
— Он у нас, я ща за ним сгоняю, — вызвался Леха. Липа настоялась знатно, до красноты, и выдули мужики весь пятилитровый чугунок, нахваливая деда.
Он оживился, начал рассказывать какие-то байки, а Матвеич негромко сказал «ребенку»:
— Видишь, идиот, он же такой ранимый, ему немного внимания — и он цветет, а когда наоборот…
— Бать, не грызи, я сам весь вечер истерю!
— Помни, дубина, что он искренне привязан к тебе и поэтому открыт, не плюй ему в душу!
Деду не сиделось:
— Пойду до Таньки, прогуляюся!
— Дед, я с тобой!
Танька сидела на лавочке с Толиком, ведя неспешные разговоры, дед подсел и тут же начал любопытствовать, что и как.
Макс пошел было к Калине, и его неприятно задело, что бегущие и что-то задорно кричавшие Козырюшки пробежали возле него, а Анчутка обогнула по широкой дуге.
— Какие красивые у девчушки волосы, — восхитился Толик, — редкий такой цвет, обычно дамы такого цвета долго добиваются в парикмахерских, а тут природа наградила!
— А у меня, милок, точь в точь такие были, сейчас, вона, седые, Вась, скажи?
— Да, Танька, многие на твою косу серебряную заглядывалися, и я в том числе, да Никишка, вишь, на мотике упер из под носа у всех.
— Да, изо всех внуков и внучек только у Анчутки и уродились мои-от волосы, только я растрёпой не была, правда, и не носилася так-от. Это ж ураган, а не девка!
— Много будет у девочки поклонников-почитателей!
И опять Макса задели эти слова. «Не к добру, точно!» — подумал он про себя.
И не стала невеста обращать на Макса внимания, если раньше она всегда была поблизости, то теперь, завидев его, тут же исчезала с глаз долой… Когда на речке он сгреб их всех троих в охапку — сидели три светлые макушки на песочке, что-то горячо обсуждая, она ужом вывернулась и отбежала. Девчушки же Козыревы смеялись и барахтались вместе с ним.
И Макс опечалился:
— Бабуль, и чё теперь делать? Невеста меня в упор не видит?
— А новую искать, она, Анчутка, если обидится, то надолго, сама знаю!!
Вот и чесал озадаченно Макс макушку — легкий по своей натуре, он был неприятно удивлен, что такая мелочь игнорирует его во всём.
