Нужным быть кому-то (СИ) - страница 103
Горшковы приехав к Маришке обсмеялись: Маришка, взяв Димульку, показала его в окно, а Санька, сначала сложив ручки на груди, восхищенно замер, смотря только на братика. Затем, попросив папу подержать его на плечах, приник к стеклу и, восторженно гладя ладошками стекло в районе личика, приговаривал:
— Маленький, Димулечка, я тебя так ждал!
Марина прослезилась, у Горшкова и Толика перехватило горло — столько восторга, любви и нежности было в Санькиных словах, а тот ничего не замечая общался с маленьким человечком.
Когда же братик широко зевнул, смех Саньки колокольчиком разнесся по всему двору и улыбались люди, слыша счастливый смех ребенка.
А баба Лена опять вытирала бегущие слёзы и в многотысячный раз благодарила Бога, что послал им такого необыкновенного Сашу Горшкова. Саша-большой про себя постоянно благодарил Всевышнего за такую большую теперь его семью, и так же, как и сынок, восторженно смотрел на жену и второго сыночка. И было тепло на душе у Толика, он тоже обрел семью, нежданно-негаданно.
ЧЕРЕЗ ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ…
Автобус развернулся на площади подняв облако пыли, вылезавшие из него, бабули ругались на водителя, а молодой человек, вышедший вслед за ними, наоборот, зажмурился и как-то светло улыбнулся. Улыбка преобразила его лицо, и садящиеся в автобус две молодые девушки дружно вздохнули…
— Какой мальчик! — игриво пропела одна. Мальчик ещё раз улыбнулся и закинув объемную сумку на плечо, пошел в сторону Цветочной улицы. Аккуратно оглянувшись и не увидев никого возле дома, выкрашенного в цвет весеннего моря, шустро юркнул во двор, там постоял, улыбаясь во весь рот, увидел, что дверь заперта на висячий замок, полез под наличник, нашарил там ключ и весело рассмеялся:
— Все как всегда!.
В доме шустро поднялся на верхотуру, полюбовался своим любимым гнездышком, хотя подросшие деревья уже давненько закрывали обзор на дальний лес и Аксеновку, но солнечный свет, искрясь в шелестящих от ветра листьях, все равно заливал мансарду. Быстро приняв душ и переодевшись в светлую рубашку с коротким рукавом и новенькие джинсы, причесал короткий ежик волос и вытащив из сумки объемный пакет пошел на улицу. Опять закрыл дом на замок, положил на прежнее место ключи и пошел в сторону Шишкинского дома. Там толпилось много людей — все принаряженные, шумно галдящие, чего-то ждали.
Стоявший возле калитки и возвышавшийся над толпой на полторы головы двухметровый крупный молодой человек, открыл было рот, собираясь что-то сказать, но увидев прижатый к губам палец, кивнул и загрохотал гулким басом:
— Чёт долго молодые едут, ай терпежу не хватило, в лесочке подзастряли?
Ему тут же начали отвечать солеными шуточками.
Невысокая, плотненькая, вся такая уютненькая, кареглазая женщина что-то сердито выговаривала виновато слушавшему её высокому, худенькому подростку. Возле неё стояла девочка лет восьми, имеющая определенное сходство с ней, вся такая воздушная, хорошенькая, как фея из сказки.
Внезапно закрывшие глаза женщины мужские руки были явно не мужнины…
— Кто? Кто посмел? — руки разжались и, сердито обернувшись, она столкнулась со смеющимся взглядом таких обожаемых серых глаз.
— Ежик! — по девчоночьи взвизгнула Валюшка и повисла на нем, расцеловывая своего давнего и горячо любимого друга — ежика.
— Лошадка! — Лешка расплылся в счастливой улыбке.
На возгласы Валюшки обернулись несколько человек, а стоящая возле двухметрового атлета белокурая девушка как-то враз замерла, а потом сорвалась с места, с другого конца толпы уже бежала её копия, обе одновременно добежали до Лешки и без слов повисли на нем.
Он подхватил обеих и закружил по поляне:
— Дети мои, любимые!
Дети, так и не отцепившиеся от него, наперебой целовали, измазали его в помаде, кое-как отпустили, позволив подскочившему деду обнять свое сокровище сокровищное.
Лешка с грустью разглядывал абсолютно белую шевелюру деда, и поразился — дед стал заметно ниже ростом.
— Лешка, Лёшка как мы тебя ждали!!
От калитки поспешала совсем сухонькая, но ещё бодрая баб Таня:
— Явился, Анчутка, я чай, не молодушка, сколь можно тебя ожидать?
— Бабуля!! — Лешка бережно и аккуратно обнял и расцеловал ставшую родной им всем троим баб Таню.
А она вдруг, всхлипнув, облегченно вздохнула:
— Дождалася!!
Подскочил дед Ленин, потом косяком пошли Шишкины, подбежаший Лёшик Калинин повис на тезке.
Из проулка вывернулось семейство Горшковых в полном составе, Санька, несший маленького двухлетнего братика, увидев Лёшку, быстро предал малыша отцу и, в два прыжка подскочив, сжал его в объятьях.
— Ничего себе, Сань, ты богатырь стал!
— Ну, кашу ем, геркулесовую!! — ответил Санька, и оба засмеялись, он с детства терпеть не мог овсянку, даже его обожаемый папочка не сумел уговорить есть её, Санька стоял насмерть. Сейчас же девятнадцатилетний студент столичной Бауманки привлекал внимание: высокий, переросший Сашу-большого на пять сантиметров, худощавый, весь такой жилистый, шатен с большими голубыми глазами, он был гордостью и радостью родителей.
Младшие детки Горшковых: двенадцатилетний Димуля, десятилетние близняшки Катя и Толик, и нечаянный, но такой желанный, двухлетний Антошик — все беспрекословно слушались своего обожаемого братика Саню.
Горшков-старший за эти годы мало изменился, разве что морщины стали четче, да седины появилось полголовы. Он стал мягче, более терпимым, обожал всех своих деток и ни словом, ни делом не дал в чем-то усомниться в нем своей Маришке. Когда сорокадевятилетняя Маришка в ужасе поняла, что беременна, он наоборот, обрадовался до слез, они с Санькой, ни минуты не сомневаясь, решили, что надо рожать, и вот теперь у всей семьи было такое маленькое чудо — Антошик. Мальчик случился как котенок, славный, ласковый, обмирающий больше всех по Саньке, который платил ему тем же. Димуля получился вылитый Горшков, Катюшка тоже всё взяла от папы, Толик же был светленький, но с карими, папиными глазами. А Антошик, с такими же как у Саньки глазищами, очень походил на девочку.
