Нужным быть кому-то (СИ) - страница 96
— Воспаление хитрости подхватил?
— Не, всё крутить, ломить!
— Ты это брось, хорош придуриваться, знаю я, как крутить, давай, вали отсюда. Мне тут кой чё переделать надо.
— Ты чего, внучок, так со мной?
— Вали, я сказал, иди, вон, Таньке жалься.
Макс шустро переоделся в драные шорты и непонятного цвета футболку, выдохнул:
— Фуу, как меня эти костюмы достали. Дед, чё сидишь? Иди-иди, обидчивый мой, чтоб я тебя тут не видел!!
Дед потихоньку потрусил к Шишкиным:
— Тань, чёт меня внучок прямо взашей выгнал, больного-от.
— А ты ной больше, совсем разболеешься, — проворчала баб Таня.
Дед посидел, пожалился, а у самого уже свербило любопытство…
— Пойду я, Тань, любопытственно мне, чё он там делает.
— Дойдешь ли, болезный, сам-от?
— Дойду, а как жа?
Дед уже бодро пошел назад, в дом заходить не стал, присел на лавочку к двум деушкам, поглядывая на свой дом напротив одним глазком. Какой-то молодой парняга шустро заносил в дом коробки, а из дома раздавалось Максово «пение».
— Вась, вот всем хорош у тебя Максимушко, но поёть… это ж надо так орать, мой-от Барсик ладнее орёть по весне.
Парняга, несший очередную коробку, громко заржал, и вскоре из дома послышался свист.
— О, чё свистить, денег не будет! — бабка Маша покачала головой.
— Вам не угодишь, — высунулся из окна Макс, — привередливые, блин.
Дед извелся от любопытства, а Макс все чего-то двигал и прибирал, зарычал пылесос, Макс три раза вытаскивал и выливал на задворки грязную воду, ворча, чтобы слышал дед:
— Развел, понимаешь, антисанитарию! — Потом шумнул из окна. — Иди уже, болезный, любопытство-то зашкаливает, поди.
Дед, забывший, что «крутить и ломить», шустро подхватился с лавки.
— О, Васька и про болячки не вспомнил, ай, внучок, молодец!!
— Ноги вытер, тапки новые надел, — командовал дедом Макс в сенцах. Дед надел новые, какие-то меховые тапки и вошел в горницу…
— Дак, это чё?
— Ничё, будешь жить по-современному!
— На противоположной стенке от печки, висел большой телевизор, в дальнем углу появился небольшой стол с компьютером, на полу лежали пестрые половики, обеденный стол покрывала веселенькая скатерть, лавки, так любимые дедом, тоже прикрылись красивыми сидушками, горница приобрела веселый вид.
— Максимушко, дак ведь это все денег стоит… немалых, — дед оглядывался вокруг, — вона и на кухне чегой-то наставил.
— Тебе чего до денег, живешь как в первобытном веке, блин, вон, иди свою печку инспектируй. — На печке тоже появились новые одеяла и подушки. Макс расслабленно плюхнувшись на лавку и вытянув на всю длину ноги, наблюдал за дедом. — Чё смотришь, новоселье будем справлять? Вон, друга привез специально, — он кивнул на зашедшего с улицы парнягу, который долго фыркая и отдуваясь, обливался водой на улице.
Дед подсел к Максу, погладил дрожащей рукой его по голове:
— Я это… от счастье мне случилося на старости лет! Как тебя сынок звать-величать-от?
— Женя меня зовут.
— А я — дед Вася, ну чё, я полез за самогоновкой?
Дед шустро побежал к погребу, а Макс радостно выдохнул:
— Прох, ты прав, вон, и хворобы прошли.
Как-то незаметно набежали деушки, натащили угощениев, Прох сначала с каким-то непонятным выражением смотрел на этот клуб стариков. Но через полчаса, забыв обо всем, азартно, до ругани, что-то доказывал бабке Анне. К концу посиделок он с удивлением сказал:
— Никогда не представлял, что с ними может быть так интересно, они такие и смешные и мудрые одновременно.
— Есть и другие, но в дедовом клубу все душой молодые собираются, я с них постоянно угораю. — Дед с печки щелкал пультами, ахая и восторгаясь. — Вон, дитё малое, игрушку заимел, теперь и ныть не будет, хвастовства хватит на неделю, а там Шишкины на покос соберутся. Опять неколи будет лежать на печке.
— Да, деду его интерес ко всему здорово помогает, вон, когда приехали, еле брел по улице, а сейчас шустрит.
— Я его все время подначиваю, шустрит, значит нудить некогда!
К вечеру вся деревня знала, что у деда Аникеева есть свое кино, «почти как в клубу» — Макс показал деду канал про наше старое кино, и дед с огромным удовольствием посмотрел старый фильм «Семеро смелых», смеясь и переживая вместе с героями.
— Максимушко, а ведь зимой-от у меня все девки по вечерам будуть на кино приходить!
— А чё вам ещё делать? Ты с них плату бери.
— Што ты, што ты! — замахал руками дед, — как можно?
— Да не, натурплату — блинами-оладьями, кашами всякими!
— Ха, а и то, Нюська, вона, пироги с капустою знатные печет, Марья — селянку славную делает, о, точно, всех упережу, штобы с платою приходили. А я им по лафитничку для разговору налью… Ну ладно, я побег! — Дед, забыв про болезни, шустро потрусил по девкам.
Горшков старший привез Фелю — та категорически не соглашалась купить себе авто:
— Я женщина нервная… Везде пробки, прибью кого-нибудь при случае, а на старости срок мотать не хочу! Я уж лучше пассажиром, оно надежнее!
Лёшка обстоятельно докладывал ей все новости деревенские, вот, вчера похвалился, что грибы пошли, «а у Фели окоромя Лёшки, завелася ещё одна любовь, к грибам-от», — заметила баба Таня.
Саша большой осторожно, бережно поддерживая, помог выйти Марине. Оставался месяц до родов, и они оба волновались, но Маришка умолила привезти её хоть на недельку в деревню, — «большегрузная», с сияющими внутренним каким-то светом глазами, она вызывала добрые улыбки всех.
— Маришка, сынок-от у тебя родится быстро, не переживай, — посмотрев на неё, выдала баба Таня, — вот увидишь!
