Пион уклоняющийся - страница 62
– По-твоему Эдик – это меньшее? – фыркнула младшая дама.
– Эдик хороший мальчик, зачем ты ему хочешь несчастья?
– Я хочу несчастья Эдику?
– Конечно! Помнишь, куда ведут благие намерения? Всё, хватит. Марш отсюда обе. Танцуйте, пейте, веселитесь пока молодые и ни о чём не думайте. И, Соня, завязывай с курением. В твоём возрасте курить опасно.
Нина решила прислушаться к совету старшей дамы и хотя бы как следует поесть, благо чёрной икры на празднике было ешь, не хочу. Домой она вернулась поздно ночью сытая, пьяная и веселая. То ли под воздействием алкоголя, то ли из любознательности она всё-таки на прощанье поцеловалась с Эдиком, но внутри неё ничего не ёкнуло. После этого она как воспитанный человек вежливо пожала Эдику руку, пожелала спокойной ночи и с чувством выполненного долга села в такси. Ну, не спать же с человеком в самом деле, чтобы окончательно понять, что он тебе не подходит?
Дома её встретила недовольная Соня, и пока Нина раздевалась, сидела на пороге гардеробной и сердито мявкала, выговаривала. Нина почистила лоток, который уже давно переставила в ванную комнату, налила Соне свежей воды, подсыпала корма и улеглась спать. Ночью ей снился Эдик, он душил Нину и требовал любви. Оказалось, что это Соня улеглась ей поперек лица. Пришлось вставать и изгонять кошку в гнездо. Со временем Соня научилась открывать все двери в квартире, и Нине пришлось вызывать Толика, чтобы установить в спальне маленький замочек. И если Нина забывала запереть дверь, то Соня обязательно пробиралась к ней под одеяло. И либо, как сейчас, укладывалась сверху Нины прямо на лицо, либо хватала её за пятки.
Всё воскресенье Нина промаялась с похмельной головной болью. Звонил Эдик, звал на свидание, но Нина в ответ только постанывала и причитала, что надо меньше пить. Благодаря похмелью, есть ей совершенно не хотелось. Зато в понедельник утром Нина ощутила такой зверский голод, что не выдержала и в обед сходила в кафе бизес-центра, где съела гамбургер. Даже не съела, а можно смело сказать, сожрала, разве что не чавкала. Невиданное расточительство в её положении. Вечером после работы она въехала на парковку следом за белым «Рэнжровером» и как обычно поставила свою машину напротив. Поставила естественно наискосок, как привыкла, и помахивая сумочкой направилась к выходу следом за несостоявшимся принцем. У выхода он распахнул дверь и пропустил её вперед.
«Хотя бы воспитанный», – подумала Нина.
Лифта ждали молча, Нина разглядывала пуговицы на его пальто. Пальто было манерное. На каждой пуговице имелись меленькие буковки, видимо название фирмы-производителя. Вошли в лифт, каждый нажал на свой этаж, лифт тронулся. Где-то в районе пятого или шестого этажа свет вдруг погас, лифт дёрнулся и застыл.
– Ой! – сказала Нина.
Несостоявшийся принц ничего не сказал, а чем-то там шуршал в темноте. Нина боялась пошевелиться, буквально оцепенела. Она с детства боялась темноты. А тут темнота такая, хоть глаз коли. Настоящая кромешная чернильная темнота. Тут засветился экран смартфона, и Нине стало легче. Принц подсветил телефоном кнопки лифта и нажал на кнопку с нарисованным колокольчиком. Никакой реакции не последовало. Он нажал ещё раз, потом ещё и ещё.
– Центральная слушает, – раздалось откуда-то сверху.
– Мы застряли! – пискнула Нина.
– Не вы одни, – сообщила Центральная.
– Выньте нас отсюда немедленно, – Нина включила грозного бухгалтера.
– Шас! – ответила Центральная. – Уже бегу.
– Что произошло? – спокойно поинтересовался бывший принц.
– А кто ж его знает! Нигде света нет. Сейчас до подстанции дозваниваемся.
– Безобразие! – возмутилась Нина. – У вас должен быть второй аварийный источник питания. Вы же лифт.
– Я не лифт, а Центральная. Независимые источники на военных объектах, чтоб вы знали.
– Ну, так высылайте бригаду спасателей, что ли, раз вы Центральная.
– Насмотрятся разных фильмов и бригаду требуют. А вылезти через вентиляционные окошки на крышу лифта и по тросу подняться к механизму не хотите? «Крепкие орешки», блин! – хмыкнула Центральная. – Ждите, починят, и поедете.
– Как это ждите? А если у нас клаустрофобия?
– У вас клаустрофобия? – озабоченно поинтересовался бывший принц и посветил экраном телефона в сторону Нины.
– У меня нет.
– У меня тоже нет.
– Вот и не паникуйте, сидите спокойно, – рявкнула Центральная. – Как будет ясность, сообщу.
Лифт погрузился в темноту и тишину.
– Я знаю! – Нина встрепенулась. – Посветите, пожалуйста, мне в сумку.
– У вас там гаечный ключ? – спросил бывший принц, но тем не менее, опять включил свой телефон и направил его на сумку Нины. Нина покопалась в сумке и нашла свой смартфон.
– Сейчас я позвоню своему начальнику, – сообщила она. – Он всё узнает и решит. Нас спасут, не сомневайтесь.
– Ну-ну, – бывший принц хмыкнул и выключил мобильник.
Нина нажала на вызов Вербицкого, но безрезультатно.
– Там обычно в телефонах нарисована такая антенна с делениями, обозначающими силу сигнала, и если её нет, то связи тоже нет, – поведал бывший принц, как будто разговаривал с умственно отсталой.
– Что ж вы сразу не сказали, что связи нет?
– Ну, вы бы мне всё равно не поверили, полезли бы проверять. Ни связи нет, ни Интернета. Это говорит о том, что поломка серьёзная, отключили же не только наш дом. Центральная ведь сказала, что не мы одни застряли.
– Центральная, Центральная! – Нина постучала по кнопке с колокольчиком.
– Ну, чего?
– Есть известия? Долго нам ещё тут торчать?
