Пион уклоняющийся - страница 64
– Слушайте, Центральная, а вдруг вы на самом деле на своём дежурстве от скуки так развлекаетесь? Запрёте людей в лифте и начинаете издеваться? Вдруг электричество вовсе и не отключили?
– Это ребус. Да! Поди теперь, отгадай. – Центральная заливисто рассмеялась. – Так что по всему выходит, лучше меня не злить.
– Игнат! – Нина ткнула принца локтем. – Вы сами сказали, ни связи, ни Интернета. Значит, электричество всё-таки вырубили.
– Вполне может быть, что шахта лифта создаёт помехи для сигналов.
– Ой! Страшно.
– Сейчас ещё страшнее будет, – сказала Центральная и завыла.
– Помогите! – пискнула Нина.
– Надо кричать «Хелп», иностранцев быстрей спасут.
– Да ладно вам. Давайте дальше беседовать. Скажи, Нина, а Игнат этот, он тоже не в твоём вкусе? – поинтересовалась Центральная.
– Разумеется, – ответила Нина и прижалась к принцу. Бояться было так интересно.
– Маленький, страшненький и зубы кривые?
– У меня ноги колесом, как у кавалериста.
– Неправда. Всё у него нормально, но…. Не знаю. Он зануда, – призналась Нина. – Я зануд терпеть не могу.
– Я зануда?!
– Да! Кто недавно возмущался, что я машину неправильно ставлю? – Нина выпрямилась и отодвинулась от несостоявшегося принца. – Ещё и при Людмиле Борисовне.
– Ха! Центральная, вы только представьте. Человек никогда не может поставить машину ровно, а на простецкий вопрос «почему», отвечает, буду ставить, как хочу, хоть вверх ногами. И это при самой Людмиле Борисовне!
– Я и говорю, зануда.
– А чего ж тогда на него уселась? – В вопросе Центральной сквозило ехидство.
– Как чего? У меня пальто белое, шпильки. Стоять тяжело.
– Ага! Что-то меня терзают подозрения, что на зануду противного ты б ни за что не уселась, пожертвовала бы пальтишком.
Тут уже захихикал Игнат, а Нина вспомнила бывшего мужа. Следует признаться, Центральная права на сто процентов.
– А ты, Игнатка, чего там хихикаешь? Можно подумать, если б наша Нина и правда не в твоём вкусе была, ты б ей свои колени костлявые предложил.
– Центральная, а вы случайно психотерапевтом не подрабатываете? В свободное от дежурства время? – поинтересовалась Нина и опять замерла, так как принц Игнат придвинул её к себе и прижал уже основательно.
– Давно живу, без психотерапевтов всё понимаю. А теперь главный вопрос, интересующий всех женщин без исключения. Игнат, скажи честно, как на духу. Ты женат?
– Как на духу?
– Да!
– Женат.
Ну вот, чего и следовало ожидать. Женатик Нине никак не нужен, ни в каком виде, будь он хоть трижды принц. Женатик у неё уже был, слиняет в самый ответственный момент, как не было его. Опять же тумбочка. Тумбочка у женатика для жены и деток, а никак не для посторонних баб. Нина забарахталась в руках принца-женатика, пытаясь встать. Это было непросто. Дело сильно усложняли сапоги на шпильках.
– Куда! – Он ухватил её и посадил на место. – Я в процессе развода. Делим ребенка. У нас ребёнок совместно нажитый. Мальчик двенадцати лет.
– Очень опасный возраст, – заметила Центральная. – Особенно у мальчиков.
– Именно поэтому всё затянулось. Остался последний суд. Так что через месяц я буду официально свободный чувак. Вы собираетесь меня на себе женить?
– Я нет. Я очень конкретно замужем, так что тебе тут ловить нечего. Просто подумала, вдруг нашей Нине этакий свободный мужчина пригодится, раз ноги у него не колесом и зубы не кривые.
– Ещё чего! – фыркнула Нина. – Мне никто не нужен.
– Ты б помолчала, что ли, – рыкнула на неё Центральная, – а то не ровен час договоришься.
– Что вы имеете в виду?! – возмутилась Нина.
– А ты глянь вокруг, сколько девок несчастных. Маются, бедолаги, кто одна одинёшенька, кто замужем за мудаком каким, считай всё равно одна. А всё почему?
– Почему? – поинтересовался Игнат.
– Говорят много.
– Это как?
– Вначале было слово! Вот как. Сидит такая, вся из себя и провозглашает, мол, все так живут, счастья нет, любви не бывает, только в кино и книжках, или ещё, мол, ей никто не нужен, ей и одной хорошо. Врёт, зараза! Добро б окружающим врала, окружающим на неё наплевать и забыть, она ж себе дура врёт! А как скажешь, ведь так оно и будет исполнено! И слово, мальчики и девочки, оно не воробей.
– А мужчины чего говорят? У них, отчего неприятности?
– Да то же самое говорят, только на мужской манер. Все бабы дуры, думаешь, откуда взялось? Так чего потом удивляться, что женился на дуре, и она тебя своей дуростью до печенок достала.
Игнат тяжело вздохнул, и Нина поняла, что Центральная сейчас говорила что-то очень ему близкое.
– Так что, Ниночка, никогда не бойся говорить вслух, чего хочешь на самом деле. И себя не обманывай.
– Легко сказать.
– А ты попробуй. К примеру, замуж хочешь?
– Как вы узнали, что я не замужем?
– Никак. Предположила. А ты замужем?
– Была.
– Ну, отвечай, ещё раз замуж хочешь?
– Так как раньше, точно не хочу.
– А как хочешь?
Нина зажмурилась, хотя в лифте и без того было темным темно, в мыслях пролетели все её мечты о красивом муже, тумбочке с деньгами, красивом доме, камине, ковре, и сексе на этом ковре. Нет, не то. Она даже головой помотала.
– Хочу, чтоб хорошо было, весело, чтоб хотелось идти домой, нет, бежать.
– Вот. Будет, попомни моё слово. Пойду, узнаю, как там с ремонтом. – Центральная чем-то зашуршала, и лифт погрузился в тишину.
– А она совсем не страшная, – прошептал Игнат Нине в ухо.
– Да! – Нина хотела ему рассказать про своего друга и советчика психотерапевта, но тут он поцеловал её в шею. У Нины закружилась голова, она обернулась к нему и… И никто никогда не целовал её так. Стало жарко и трудно дышать. Тут вспыхнул свет, лифт дёрнулся и поехал.
