Свет за окном - страница 110

– Констанс!

Конни обернулась.

– Жак рассказал мне, как ты спасла Софи, когда Фальк фон Вендорф явился сюда за братом. Спасибо тебе.

– Я сделала то, что считала правильным, – пожав плечами, ответила она.

– А Винишия, твоя смелая подруга Винишия – спасла жизнь мне. И по своей смелости потеряла свою, – со скорбью сообщил Эдуард. – Немцы расстреляли ее, когда я был в Лондоне.

– Винишия погибла?! О боже! – Из глаз Конни брызнули слезы.

– Необыкновенная, чудесная женщина, – проникновенно сказал он. – Я никогда ее не забуду. Знаешь, в последнее время я думаю о том, что лучше бы было умереть с теми, кого я любил. И потерял.

– Тебе не было суждено умереть, Эдуард. Как и мне, – сухо произнесла Конни. – Дело тех, кто остался в живых, – построить новое будущее. В память о тех, кто погиб.

– Да. Но есть нечто, – Эдуард покачал головой, – чего я ни простить, ни забыть не смогу. Очень сожалею, Констанс. Обо всем.

Конни помедлила, не зная, что на это ответить, и, не найдя слов, просто вышла и плотно прикрыла за собой дверь. Так, оставив Эдуарда де ла Мартиньереса в прошлом, она сделала свои первые шаги в будущее.

Уже через три дня поезд, полный солдат, пыхтя, подошел к платформе Йоркского вокзала. Конни послала в Блэкмур-Холл телеграмму, сообщив, что едет, но понятия не имела, дошла она или нет, и вообще, дома ли Лоуренс.

Она вышла из вагона, ежась от осеннего английского ветерка, и удивительно этим счастливая. Прошлась вдоль перрона. Сердце ее трепетало от нетерпения. С четверть часа она оглядывала встречающих, ища любимое лицо. Зашла в здание вокзала – безуспешно. Снова вышла на перрон, огляделась и со вздохом подумала, что придется занять очередь на автобус, который довезет ее до деревни. И тут, в самом конце опустевшего перрона заметила одинокую фигуру. Моложавый, но преждевременно поседевший джентльмен правой рукой опирался на трость.

– Лоуренс! – окликнула она мужчину. Он повернулся на звук ее голоса, в изумлении на нее посмотрел и наконец-то признал. Она подбежала, они обнялись. От его запаха, в котором сошлось все, чудесное, надежное и родное, у нее на глазах выступили слезы.

– Дорогая моя! Прости, что я тебя не узнал! Твои волосы… – бормотал Лоуренс, разглядывая ее.

– Ну конечно! – поняла Конни. Они оба изменились. – Я так давно стала блондинкой, что уже этого не замечаю.

– По-моему, – он с улыбкой посмотрел на нее, – тебе идет. Ты похожа на кинозвезду.

– Ну конечно! – иронически отозвалась Конни, окинув взглядом свой помятый костюм, в котором она три дня добиралась из Франции.

– Как ты? – в один голос спросили они и засмеялись.

– Ужасно устала! – воскликнула Конни. – И безумно рада, что я уже здесь. Мне столько нужно тебе рассказать, даже не знаю, с чего начать.

– Еще бы… Давай сядем в машину, и ты сразу начнешь. Я все купоны израсходовал на бензин, чтобы отвезти тебя домой.

– Домой… – прошептала Конни. В простом этом слове было все, о чем она грезила последние полтора года. Лоуренс, прочитав ее мысли, еще раз крепко ее обнял. Потом взял чемодан, подхватил ее под руку и прижал к себе.

– Да, дорогая. Домой!

Три месяца спустя Конни получила письмо из Сектора «Ф», в котором ее просили приехать в Лондон для встречи с мистером Бакмастером.

Тот радостно приветствовал ее в своем кабинете на Бейкер-стрит.

– Констанс Шапелль, – говорил он, сердечно тряся ей руку, – агент, которого не было! Садитесь, моя дорогая, садитесь же!

Конни села, а Бакмастер, по своему обычаю, пристроился на краешке письменного стола.

– Ну что, здорово оказаться дома?

– Да, сэр, просто чудесно! – с чувством ответила она.

– Что ж, могу официально уведомить вас, что вы демобилизованы.

– Очень хорошо, сэр.

– Хочу просить у вас прощения, что во Франции мы, словно горячую картофелину, отбросили вас прочь. Так уж вышло, что вы постучались в дверь одного из самых влиятельных членов деголлевской «Свободной Франции». Приказ поступил свыше – нам пришлось подчиниться. Нельзя было рисковать, что Геро раскроют. Я очень рад, что вам все-таки удалось вернуться домой.

– Благодарю вас, сэр.

– Из сорока засланных нами девушек четырнадцать, увы, не вернулось. Среди них – ваша подруга Винишия.

– Да, я знаю, – опустила голову Конни.

– Откровенно говоря, это ваша всеобщая заслуга, что число вернувшихся так велико. Я опасался худшего. И, должен признать, мне невероятно жаль Винишию. Когда ее отправляли, все были обеспокоены тем, как легкомысленно она относится к жизни, но на деле она оказалась одним из лучших наших агентов. Сейчас ее дело находится на рассмотрении с тем, чтобы наградить ее за храбрость, посмертно.

– Это очень правильно, сэр. Она как никто это заслужила.

– Что ж, теперь Франция полностью освобождена, и огромная роль в этом принадлежит нашему Управлению специальными операциями. Обидно, что вам не удалось внести в это более основательный вклад, Конни. Под крылом графа де ла Мартиньереса, полагаю, питались вы лучше, чем я. – Он улыбнулся. – Да еще и жили под конец, говорят, в его великолепном имении на юге Франции? Чем не курорт?

– Да, сэр, но… – начала было Конни, однако сразу себя оборвала. Всю дорогу из Йорка она обдумывала, стоит ли рассказать ему, как жилось ей во Франции и чем она там пожертвовала. Но Винишия, Софи и многие, многие другие были мертвы, в то время как она выжила. Выжила, пусть даже вся в шрамах.

– Да, Констанс?

– Нет, ничего, сэр.

– Что ж, мне остается только поздравить вас с благополучным завершением дела. А также, от лица британского правительства, поблагодарить за готовность принести свою жизнь на алтарь отечества.