Похититель бурбона - страница 90
- Что это за вопрос? - возмутился он. – Конечно, люблю.
- Интересно, расскажет ли кто-то кому-то ее историю однажды.
- Надеюсь, она будет счастливее этой, - ответил МакКуин. В его животе сформировался тугой узел. Он пил всю ночь, но был ужасающе трезв и хотел, чтобы это было не так.
- О, эта история счастливая. Знаю, в это трудно поверить. Когда вершится правосудие - радуются люди. Когда нисходит прощение - радуются ангелы.
- Пожалуйста… я прошу тебя, - начал умолять МакКуин, наклонившись вперед и сложив ладонь в молитве. – Расскажи, что произошло с Тамарой. Она умерла?
- Мы все умрем. Побочный эффект рождения.
МакКуин раздражено произнес: «Черт» и встал. Он подошел к окну и отодвинул зеркало. Он чувствовал себя узником в этой комнате, и правда стояла на страже вокруг него. Он уставился на зеленую лужайку, аккуратную как шахматная доска. Это неправильно, верно? Если у кого-то есть достаточно денег, чтобы превратить дикий лес в шахматную доску, может, у них было слишком много денег.
- Ты специально мучаешь меня, - произнес он.
- А людей мучают случайно?
- Ты пытаешься меня разозлить?
- Ты застал меня за кражей бутылки бурбона, стоимостью почти миллион долларов на аукционе, и именно это тебя злит? Что я не стану рассказывать продолжение истории Тамары?
- Я выслушал каждое произнесенное тобой слово. Было столько шансов завершить все еще в начале. Если бы Нэш не покончил с собой… Если бы Вирджиния рассказала Тамаре правду, вместо того, чтобы поручать это Джорджу Мэддоксу… Если бы Джордж признал своего сына… Если бы Тамара рассказала маме, что ее дедушка сделал с ней, а не скрывала это… Столько раз кто-то мог сделать или сказать что-то и потом…
- И что потом? Думаешь, кто-то смог бы спасти Тамару от Леви? Или спасти Леви от Тамары? Или спасти их обоих от Джорджа Мэддокса? - Пэрис покачала головой, словно журила маленького ребенка, застигнутого с рукой в банке с печеньем. - Я говорила уже. Судьба свела их вместе. Судьба положила конец «Красной Нити». И судьба - просто другое название для поезда, который нельзя остановить, пока он не достигнет пункта своего назначения.
МакКуин наблюдал, как зеленый лист ловит восходящий поток воздуха. Он поднимался вверх, а не падал. Когда он заснет, позже сегодня или завтра ночью, ему будет сниться Тамара, и в его сне он будет видеть ее в белом платье, бегущей к железнодорожным путям, и поезд - красно-черный из беспощадной стали, ползущий ей навстречу, и, если она будет продолжать бежать, он собьет ее. И в его сне, он выбежит из ниоткуда и словит ее в последнюю секунду перед столкновением. Она будет хохотать и смеяться, извиваться, как маленькие девочки, которых неожиданно поднимают. Мы просто играем, папочка, - ответила бы она, и он упрекнул бы ее, не желая напугать, потому что не хотел делать этого снова, но еще он не хотел, чтобы она знала, что ее чуть не сбили. Но это плохая игра. Не играй в нее. Детка, ты поранишься…
Она была ребенком, Тамара Мэддокс. Только боги и маленькие дети думают, что они центр Вселенной. Только боги и маленькие дети правы на этот счет.
- Нет никаких шансов… – МакКуин замолчал, его горло необъяснимо сжалось. - Нет никаких шансов пережить это и остаться в живых, и быть в порядке после всего. Верно?
- Почему ты спрашиваешь? – задала вопрос Пэрис, теперь ее голос был как у врача, ставящего диагноз.
- Потому что я бы не смирился, узнав такое о человеке, на котором женился. Я был не вынес. Нет.
- Но ты не Тамара Мэддокс, - просто произнесла она. - Ты не Тамара Шелби.
- Нет. Я не она.
МакКуин сел на кофейный столик перед Пэрис. Он потянулся к ее рукам, и она позволила ему. Он ласкал ее пальцы, ее ладони, скользил вдоль длинной, извилистой линии жизни от основания указательного пальца до запястья. На безымянном пальце на левой руке осталось тонкий след от обручального кольца, снятого недавно.
- Ты любила своего мужа?
- Да, любила, - шепотом ответила Пэрис.
Он погладил пульсирующую точку, слегка трепещущие вены.
- Пэрис… так назвала своего ребенка Веритас.
- Да.
- И ты ее потомок. Вот кто ты, верно? Вот почему ты называешь себя Мэддокс?
- Я Мэддокс. Веритас была моей прапрабабушкой. А, значит, Джейкоб Мэддокс мой прапрадедушка.
- Ты пьешь бурбон. - Он улыбнулся ей, сжимая ее маленькую левую ладонь в своих руках.
- Он в моей крови. Конечно, я его пью. И давай будем откровенными, Купер МакКуин, это отличнейшее пойло.
МакКуин рассмеялся, как и она.
Он поднял ее запястье к своим губам и поцеловал его. Прижимаясь к ее ладони, он произнес: - Предложи мне что-то.
- Я расскажу, что случилось с Тамарой.
Он изогнул бровь.
- Ты много просишь, - ответил он.
- Предложи мне что-то, - теперь произнесла она.
- Ты расскажешь, что случилось с Тамарой, и вернешься в мою постель, и останешься там до утра.
- И так уже почти утро.
- Часа будет достаточно.
- Мне нравится, что ты переживаешь о Тамаре, - призналась Пэрис. - Это делает тебе честь.
- Я пытаюсь купить твое тело за бутылку бурбона.
- Так или иначе я бы поддалась. Называй это подарочной упаковкой.
- Мы заключили сделку?
Пэрис развернула ладонь, и они пожали руки.
- Договорились, - подтвердила она.
- Тамара?
- Позже.
- Ты меня убиваешь.
- Считай это расплатой за историю.
Он был белым. Она была черной. И она была права. У него не было, что ответить, кроме как обхватить руками ее шею и притянуть к себе для поцелуя. Яблоки и лакрица.
