Волчья река - страница 29

И остановлю это.

Я делано-радостно улыбаюсь Коннору, и мы вместе заканчиваем готовить рис, заправляем салат сладким азиатским уксусом, расставляем на столе тарелки, достаем напитки. Я наливаю себе и Сэму вина, а Коннор, как обычно, пьет воду. Ланни не выходит из своей комнаты. Я подхожу, чтобы постучаться, и она появляется в кухне еще через несколько минут. Выглядит дочь почти так же, как обычно.

Почти.

В качестве напитка она выбирает воду и, когда мы садимся за стол, спрашивает:

– А где Сэм?

– Скоро придет, – отвечаю я ей. Надеюсь, что это правда. Раскладываю по тарелкам рис и курицу в густом соусе; пахнет она умопомрачительно, но у меня нет аппетита. Мой желудок стянут узлом. Наполняя тарелку Сэма, смотрю в сторону коридора. Мы ждем еще минуту или две. Дети с тоской взирают на свои порции, вертя в руках вилки. – Приступайте, я позову его.

Они принимаются за еду еще до того, как я поднимаюсь из-за стола и иду по коридору к закрытой двери кабинета.

Кладу пальцы на дверную ручку и медлю в течение нескольких долгих секунд, прежде чем повернуть ее и заглянуть внутрь.

Он сидит спиной ко мне. Дневник – закрытый – лежит на столе. Сэм произносит неестественно ровным голосом:

– Я буду через минуту, Гвен.

Нет смысла спрашивать, в порядке ли он. Я просто закрываю дверь и возвращаюсь к столу, а когда Коннор спрашивает меня, где Сэм, я слегка улыбаюсь и отвечаю, что он разговаривает по телефону. Дети обсуждают, куда бы они хотели отправиться на эти выходные. Коннор голосует за очередную поездку в городскую библиотеку, ему там нравится. Ланни хочет сходить в кино. Еще дети упоминают о домашних вечеринках тут и там поблизости от озера, но туда они явно не попадут. Я не хочу пугать их, разрушать ту хрупкую нормальность, которая только-только появилась в их жизни. Но я не знаю, что еще могу сделать, чтобы обеспечить им безопасность. Такое чувство, что мы стоим в маленьком теплом круге света, но со всех сторон наползает тьма, готовясь поглотить нас.

«Мы должны бежать. Убраться подальше отсюда. И быстро». Эти инстинкты годами служили мне добрую службу, но сейчас… сейчас их предупреждение звучит фальшиво. Мы можем убежать. Переехать. Снова сменить имена. Но надолго ли это изменит ситуацию? Люди все равно найдут нас. Они всегда нас находят. И снова вырвать детей из нормальной жизни, оторвать их от друзей – возможно, это неверный шаг…

Сэм выходит из кабинета и занимает свое место за столом. Я смотрю ему в глаза – и вижу тьму. Я не знаю, что написал Мэлвин, – лишь то, что это было направлено конкретно на Сэма. Я не знаю, действительно ли хочу знать содержимое этих записей и расскажет ли мне когда-нибудь об этом Сэм. Но тень уходит, и он улыбается детям, шутит насчет планов на выходные, съедает свою порцию ужина.

Я ем тоже, хотя у каждого кусочка вкус пепла и слёз.

Мы все стараемся изо всех сил.

И я понимаю – как будто стою снаружи этого круга света и смотрю внутрь, – что долго этот круг не выдержит.

6. Сэм

Они всегда будут стоять между нами двоими. Призраки. Я не хочу признавать это, но сейчас мне кажется, что внутри у меня сплошная кровоточащая рана, и я зол. Мэлвин дотягивается из своей могилы, чтобы снова проволочь меня по гвоздям. А еще вокруг, точно гиена, кружит Миранда. Я знаю, что она идет за нами.

За Гвен.

Вздрагиваю, подумав о Мэлвине и о том, что прочитал в дневнике Кэлли. Думать о Миранде тоже неприятно, но, по крайней мере, не настолько опасно. Я не был любовником Миранды. В некотором смысле это хуже. Она – бездонный колодец ядовитой ненависти, но ненависть эмоционально привлекательна, и это чувство явило на свет худшие стороны нас обоих – когда мы были заодно.

Я ни за что не хотел бы, чтобы Гвен узнала подробности того, что я сделал – особенно в отношении нее – в тот период своей жизни. Она и так знает достаточно, незачем ставить ее перед холодными фактами.

Мы заканчиваем ужинать, моем посуду, притворяясь, будто всё в порядке, – ради детей. Потом они усаживаются на диван и включают какой-то фильм, а мы оба выходим на крыльцо.

Гвен поворачивается и обнимает меня.

– Утром я начну отслеживать адрес отправителя, – говорит она мне. – Через несколько часов получу ответ. Может быть, даже имя.

Я ничего не отвечаю. Обрушивать свой гнев на какого-то случайного типа, которого Мэлвин нанял для отправки почты, кажется мне… бесполезным. Но я знаю, что нам нужно найти этого человека – или этих людей – и не допустить, чтобы то, что еще ждет своей очереди, добралось до нас. Как только у нас будет имя и адрес, мы сможем привлечь к делу ФБР. Но выглядит это как бессмысленный крестовый поход. Мэлвин уже выиграл.

Я чувствую непреходящий страх и тревогу Гвен. Зарываюсь носом в ее волосы и вдыхаю их запах. Он что-то остужает у меня внутри и одновременно согревает меня. Поддерживает меня. Это слегка меня пугает – такая реакция. Я знал множество сильных и умных женщин, но Гвен – уникальная смесь необходимости и независимости. За тех, кого любит, она может и будет сражаться, словно тигрица. Это у нас общее – фундаментальная вера.

Мы стоим на крыльце, обнявшись, и некоторое время довольствуемся молчанием. Наконец я говорю:

– Знаю, что ты собираешься спросить, но… я не хочу говорить об этом. Только не о дневнике.

– Хорошо, – отвечает Гвен. И я знаю, что она меня понимает. – Но с тобой всё в порядке?

Я отстраняюсь и смотрю на нее. Беру ее лицо в ладони и нежно целую.

– Далеко не всё в порядке. Но именно поэтому мне нужно время.