Волчья река - страница 75
Я действительно не знаю этого. Пытаюсь сглотнуть свой страх, но во рту у меня сухо, словно в Долине Смерти . Стараюсь полностью сосредоточиться на дороге впереди и пикапе позади. С моими детьми всё в порядке, с нами всё будет хорошо, должно быть всё хорошо.
Я вижу приближающийся поворот – не такой крутой, как предыдущие. Идеально.
– Подождите, – говорю Фэйруэзеру, который все еще пытается что-то сказать мне. – Я попробую кое-что предпринять.
Роняю телефон на сиденье рядом со мной, потом резко сворачиваю, и пикап следует за мной через двойную желтую линию. Стрельба на какое-то время прекращалась – видимо, на перезарядку, – но теперь она возобновляется: отрывистое «бах-бах-бах» – так быстро, как только стрелок может нажимать на спуск. Я слегка сбрасываю газ, и пикап настигает нас.
А потом я снова вдавливаю педаль в пол и резко огибаю поворот.
Они не заметили этот поворот. Водитель был сосредоточен на том, чтобы догнать меня, и слишком сильно ускорился; теперь они не могут быстро изменить линию движения, и, когда я отворачиваю к обочине, он понимает, что летит прямо в кювет. Когда пытается вывернуть руль, задние шины теряют сцепление с дорогой. Я вижу, как пикап опасно кренится, а потом начинает вращаться, потому что кузов по инерции тянет кабину вбок.
Стрелка, стоящего в кузове, с размаху швыряет прочь, и в свете фар пикапа я вижу, как он летит по воздуху; и лишь потом до меня доносится его короткий, полный паники вскрик. Мужчина исчезает из виду, я слышу, как его тело ударяется о землю; похоже, приземление не было мягким. Я продолжаю гнать машину дальше, глядя в зеркало заднего вида на пикап, который в итоге остановился на полосе встречного движения, носом в противоположную сторону от нас. Спустя пару долгих секунд он неожиданно срывается с места, возвращается на свою полосу и уносится обратно, туда, где находится Вулфхантер.
Они даже не останавливаются, чтобы подобрать своего дружка.
Я смотрю вперед, но по-прежнему не вижу полицейских мигалок, не слышу успокаивающего звука сирены. «Пикап может повернуть обратно. Они могут вернуться». Однако не думаю, что они это сделают. Они потеряли по дороге ружье, пистолет и одного из своих приятелей, и они не знают даже, ранили ли кого-то из нас, однако знают, что мы можем удирать и дальше.
Я сбрасываю газ, настороженно всматриваясь, не мелькнут ли снова сзади огни фар. Ничего. Непроницаемая, давящая темнота. И я знаю, что нужно продолжать ехать дальше. Там, позади, ублюдок, который стрелял в нас. И возможно, пистолет все еще при нем.
Но он может и лежать у дороги, истекая кровью и умоляя о помощи. Я – параноидальная сволочь, когда речь идет о выживании моей семьи, но я также и человек. Я не могу оставить кого-то умирать в одиночестве. Даже того, кто пытался убить нас.
Особенно если он мог бы ответить на вопрос, почему делал это.
– Мама?
Я смотрю на дочь сверху вниз.
– Они уехали? – Голос ее звучит твердо и спокойно. Но в отблесках приборов на панели я вижу дорожки от слез, блестящие на ее щеках.
– Да, милая, они удрали. Всё хорошо. Коннор, солнышко, ты в порядке?
Он уже взбирается обратно на заднее сиденье и смотрит в разбитое заднее окно. Я гляжу в боковое зеркало. Никакого движения.
– Да, – отвечает Коннор. И ни слова больше. Наверное, чтобы я не слышала, насколько он испуган. Сегодня в моего сына уже стреляли. Сочувствие, временно охватившее меня, отступает бесследно, и я хочу убить этих негодяев, включая того, который лежит на дороге.
– Пристегнитесь оба. – Я проверяю скорость. Всё еще в полтора раза выше разрешенной, но мне плевать. Мне нужна полиция. Наконец я вижу красно-синий проблесковый маячок, мигающий в просветах между деревьями. Должно быть, впереди дорога снова поворачивает.
Я вспоминаю, что разговаривала по телефону с Фэйруэзером, но когда ищу свой смартфон, его нигде не видно. Скорее всего, провалился в зазор между пассажирским сиденьем и дверцей, но до него мне сейчас не дотянуться.
Притормаживаю и останавливаю машину у обочины. После того как я выключаю двигатель, мне требуется выждать несколько секунд, чтобы обрести контроль над собой. Руки у меня трясутся так сильно, что я едва не роняю ключи, когда передаю их Ланни.
– Найди мой телефон, он должен быть где-то за креслом с твоей стороны. Надеюсь, детектив Фэйруэзер все еще на линии. Если нет, перезвони ему. Расскажи, что случилось и что происходит сейчас. Заприте дверцы и будьте внимательны. Если меня арестуют или со мной случится еще что-нибудь, немедленно увози Коннора отсюда; просто садись за руль и гони. Понимаешь? Позвонишь Хавьеру и Кеции, попросишь помощи и направишься куда-нибудь в безопасное место. Не останавливайся, пока не убедишься, что ты в безопасности, на остальное плевать.
Она кивает. Я прошу от нее многого, но я знаю Ланни. Знаю, что она может это сделать – и сделает.
– Мама… – говорит дочь, когда я начинаю закрывать дверь. Наши взгляды встречаются. – Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя. Вас обоих, очень сильно. Коннор, пожалуйста, слушайся сестру, пока я не вернусь.
– Буду, – обещает он, что весьма редко. – Я тоже люблю тебя, мама.
Я закрываю дверь и слышу, как защелкивается замок. Потом прислоняюсь к внедорожнику и поднимаю руку. Шерифская патрульная машина выныривает из-за поворота, сбрасывает скорость, сворачивает к обочине и тормозит. Потом следует короткая пауза – я полагаю, они сообщают свои координаты и номер моей машины, – а затем одинокий помощник шерифа вылезает наружу и медленно идет ко мне, окидывая взглядом внедорожник, двух детей, сидящих в машине, мои поднятые руки. Сам он держит в руке пистолет.
