В её глазах - страница 66
Бреду к входной двери, открываю ее, щурясь на солнечный свет. Еще час назад мне было бы не под силу преодолеть это расстояние, но теперь, когда я концентрируюсь, мое тело подчиняется моим командам. Я невероятно собой горжусь, но вид у Луизы почему-то потрясенный. До меня не сразу доходит, что это я слегка покачиваюсь, а не она и не асфальт перед домом.
– Черт побери, Адель, – говорит она, торопливо проскальзывая внутрь и осторожно взяв меня за локоть. – Ну ты даешь. – Она ведет меня на кухню. – Ты что, пьяная? Давай-ка выпьем кофе. Я так за тебя беспокоилась.
– Прости, что так получилось с телефоном, – еле ворочаю языком я. – Прости, пожалуйста.
Она усаживает меня в кресло. Какое облегчение наконец оказаться в сидячем положении. Можно не думать о том, как бы удержаться на ногах.
– Тебе не за что извиняться, – говорит она и, налив чайник, принимается хлопать дверцами шкафов в поисках кружек и растворимого кофе.
К счастью, у меня припасена небольшая банка на всякий случай. Я сейчас совершенно не в том состоянии, чтобы объяснять ей, как управляться с кофемашиной.
– Адель, за тобой полное право иметь друзей. Каждый человек имеет такое право. – Она обводит кухню глазами в поисках выпивки, но ничего не находит. – Что с тобой такое? Ты плохо себя чувствуешь? Он что-то с тобой сделал?
Я медленно качаю головой, стараясь, чтобы мир не начал опять ходить ходуном.
– Таблетки. Я, наверное, приняла больше, чем было нужно.
Она направляется к шкафчику и открывает его; я вижу, что она прикидывает, можно ли углом дверцы при этом попасть себе в глаз.
– Послушай, не волнуйся, ничего страшного не произошло, они по рецепту, – бормочу я.
Но она не останавливается. Разумеется, не останавливается. Не обращая никакого внимания на небольшую баррикаду из баночек с ибупрофеном и антацидных средств, она тянется к картонным пачкам таблеток, сложенным за ними, и раскладывает их на столешнице. Вскипевший чайник со щелчком отключается, но Луиза словно не слышит. Она внимательно изучает названия на коробках. На каждой из них красуется наклейка с аккуратно отпечатанными на ней моим именем и дозировкой, в точном соответствии с предписаниями моего мужа.
– Твою мать, – произносит она наконец. – Это Дэвид их тебе выписал?
Я киваю:
– Да, это от нервов.
– Адель, они вовсе не от нервов. Это сильнодействующие психотропные препараты. По-настоящему сильнодействующие. Нейролептики. Все до единого, в той или иной степени.
– Нет, ты, наверное, ошибаешься, они от нервов, – повторяю я.
Она ничего не отвечает, продолжая внимательно смотреть на упаковки; из многих торчат полупустые блистеры, содержимое которых я предусмотрительно спустила в унитаз. Потом заглядывает внутрь одной из них.
– Инструкции по применению нет. Дэвид приносит их тебе или ты сама ходишь за ними в аптеку?
– Приносит, – произношу я тихо. – Можно мне кофе, пожалуйста? Я что-то так устала.
На самом деле меня удивляет, насколько быстро я восстанавливаюсь, учитывая, что это был всего лишь мой второй раз.
Она наконец делает кофе и садится за стол напротив меня. В пухлой маленькой Луизе не осталось никакой взбалмошности. На самом деле в ней и пухлости-то никакой не осталось. Переживания последних дней согнали с нее последние упрямые фунты.
– И давно он уже заставляет тебя принимать все это?
Я пожимаю плечами:
– Довольно-таки. Но он постоянно пробует новые средства. – Смотрю в кружку, наслаждаясь обжигающим прикосновением ее фаянсовых боков к моим сверхчувствительным пальцам. – Я не все время их принимаю. Но иногда он заставляет меня проглотить их у него на глазах.
Устав держать голову, прислоняюсь затылком к стене. Может, мой разум почти и восстановился, но обо всем остальном этого не скажешь.
– Я сказала, что хочу вернуть себе контроль над своими деньгами, – роняю я как бы между делом, будто не считаю эту информацию хоть сколько-нибудь важной. – Перед тем, как мы переехали сюда. После того, что случилось в Блэкхите. Но он сказал «нет». Он сказал, сначала я должна какое-то время принимать лекарства, чтобы привести в порядок нервы, и только тогда можно будет об этом говорить. Он уже давно пытался заставить меня принимать их, но я всегда отказывалась, а тогда подумала, что попытаюсь. Ради него. Ради нас.
– А что случилось в Блэкхите?
Она больше не жалеет себя, вновь заинтригованная нашей историей. Я долго молчу, прежде чем заговорить:
– Думаю, у него был роман.
Я произношу эти слова почти шепотом, но она слегка отшатывается, услышав их, и заливается краской. Что, больно? Теперь ты знаешь, каково это.
– Ты точно в этом уверена?
Я пожимаю плечами:
– Мне так кажется. С женщиной, которая держала небольшое кафе неподалеку от клиники. Марианна, так ее звали.
Это звучное имя до сих пор дается мне с трудом.
– Ого.
Да, дорогая Луиза, «ого». Получай. Что, ты больше не чувствуешь себя такой особенной? Меня так и подмывает захихикать, и на пугающий миг мне кажется, что я не удержусь, поэтому я зажимаю рот ладонью и отворачиваюсь, как будто пытаюсь сдержать слезы.
– Мы собирались начать все с чистого листа. Новый дом. Новая работа. Я попросила вернуть мне мои деньги просто ради того, чтобы иметь возможность самостоятельно ими распоряжаться, и он вышел из себя. Он… он…
Тут моя фантазия начинает пробуксовывать, и глаза у Луизы расширяются.
– Что он сделал, Адель?
– Помнишь, я говорила, что наша кошка умерла после переезда? – Я делаю паузу. – В общем, он пнул ее. С размаху. А потом, пока она была в отключке, он размозжил ей голову каблуком. – Я оглядываюсь на заднюю дверь и сад за ней, где я ее похоронила. – Он убил ее.
