Комната кукол - страница 32
Наконец-то я смогу поесть! Обычно я не назвала бы себя нетерпеливой, но сейчас я просто не могла дождаться, когда же мы сядем за стол. В подвал я спустилась в четверть первого, но в кухню решила не заходить, чтобы не давать кухарке повод высмеивать меня на протяжении сорока пяти минут. Зато я могла посидеть в коридоре, где никто не обращал на меня внимания. Я считала минуты до прихода остальных слуг — когда они все соберутся, мы сможем наброситься на приготовленные миссис Дойл вкусности. Мне интересно было посмотреть, кто еще сюда спустится. Я ведь была девочкой, и какое бы пространство в моем сознании ни занимал голод, уголок для любопытства всегда найдется. Я предвкушала встречу с Аланом и Люси, но было еще два лакея, Том и Гай, которых я раньше видела только мельком, и третья горничная. Кто знает, сколько еще людей работало в этом доме, а я о них даже не подозревала?
Миссис Арден открыла дверь в столовую. Это оказалась большая комната рядом с кухней, и в лучшие для Холлихока времена за этим столом, несомненно, сидело не менее двадцати человек прислуги. Я сразу подошла к деревянной скамье, но тут же сообразила, что не могу просто сесть туда, куда мне вздумается. В приюте Св. Маргариты был определенный порядок, согласно которому мы занимали места за столом, и он примерно соответствовал иерархии девочек. Наверное, тут все обстояло точно так же. Скрепя сердце я дожидалась, пока все соберутся в столовой после того, как миссис Арден позвонила в колокольчик, созывая к столу. Там витали такие ароматы, что вкус восхитительного супа наверняка заставит позабыть о вредном характере кухарки.
Одна за другой в столовую явились три горничные, присели перед миссис Арден в книксене и молча заняли свое место на лавке. Затем зашли Люси и помощница кухарки — им идти было недалеко. Они показали миссис Арден, что руки у них чистые, и только после этого она позволила им сесть за стол. Вначале я думала, что вторая лавка предназначается для слуг-мужчин, а миссис Арден и мистер Трент сядут во главе стола, но тогда на «женской» было бы тесновато, поскольку на ужин пришла еще какая-то чопорная невысокая женщина, темноволосая, с аккуратной прической и тонкими пальцами. Я еще никогда не видела, чтобы у служанки были такие нежные руки. Ну конечно же, Вайолет нужна была камеристка, не могла же она сама укладывать косы вокруг головы. Камеристка могла гордиться своей работой: прическа Вайолет всегда выглядела великолепно. Женщина держалась тихо и скромно, как и горничные. В этом доме, похоже, подбирали прислугу, которая работает на верхних этажах, по тому, насколько тихо и незаметно они себя вели. И этот принцип настолько впечатался в их сознание, что даже за едой они не могли вести себя иначе.
Мужчин в доме было явно меньше. Прибежал голодный Алан. Он сделал вид, что не видит меня, и я подыграла ему, ведь не хотела, чтобы поползли какие-то слухи. К тому же из-за нашей зарождающейся дружбы у него могли быть неприятности. Оба лакея оказались куда веселее горничных и были похожи, как братья. Я вообще едва ли могла бы их различить, если бы один не зачесывал волосы на пробор слева, а второй — справа. Но если они из одной деревушки, где все в той или иной мере родственники, то тут нет ничего удивительного. Горничные, сидевшие рядом, как птички на жердочке, тоже выглядели похоже, и я уже не могла сказать, кто из них Клара, а кто Салли.
Последним в столовую вошел мужчина, которого я раньше не видела. Его простая одежда — синяя хлопковая рубашка и крепкие черные штаны — выцвела на солнце, загорелая лысина поблескивала. Вначале я подумала, что это кучер, которого я видела лишь мельком в городе и не помнила, как он выглядит, но потом поняла, что это невозможно. Если Руфус поехал в Лондон, кучер, конечно же, отправился с ним. Вскоре я заметила грязь на руках мужчины, не свежую грязь, а черную пыль, так глубоко въевшуюся в кожу, что тут никакое мыло не поможет, — и поняла, что это садовник. У меня сердце кровью обливалось, когда я думала, что случится с дикой, не укрощенной красотой сада. Если мне повезет, этот мужчина окажется пьяницей, который полдня валяется за домом, подремывая на солнце. Или, может, он человек образованный и днем прячется с умной книгой в лабиринте. Что угодно, лишь бы он не перекапывал клумбы и не прореживал кусты, столь милые моему сердцу!
— А ты чего ждешь? — повернулась ко мне миссис Арден. — Садись!
— Какое место я могу занять?
Я втайне надеялась, что она усадит меня рядом с Аланом, но экономка направила меня к посудомойке, чем я тоже была довольна. Я села. Люси подмигнула мне, украдкой улыбнувшись, — и мне подумалось, какая у нее милая улыбка. Оттого, что Люси была рада меня видеть, на душе стало так тепло, будто во мне поднялась горячая волна счастья. Это вам не фарфоровая радость куклы! Я улыбнулась в ответ, надеясь, что мы сможем перекинуться парой слов, но если тут со всей строгостью придерживаются приличий, чего я и ожидала, то за этим столом прозвучат только слова молитвы.
У меня уже слюнки потекли от голода. Мне дали тарелку. Ложку. Вилку. И наконец, большую тарелку густого супа. От предвкушения прекрасного обеда я едва могла усидеть на месте. Мне хотелось схватить ложку и наброситься на вареную свеклу и картофель, как уличный пес на косточку. Но я, как и надлежит хорошей девочке, сложила руки, закрыла глаза, чтобы не видеть всего этого великолепия, и стала ждать. Я рассчитывала, что молитву произнесет мистер Трент, поскольку в иерархии слуг он все же занимал должность чуть выше миссис Арден. В приюте всегда молилась мисс Монтфорд, но там не было мужчин.
