Комната кукол - страница 96

В приюте Св. Маргариты мне не раз приходилось иметь дело с маленькими детьми, и сейчас этот опыт мог помочь урезонить Бланш.

— Бланш! — раздраженно, но тихо прошипела я.

Решительность решительностью, но я не хотела, чтобы на мои крики сбежался весь дом. Руфус, очевидно, не знал, что комната открыта, — и лучше было бы, если бы не узнал.

— Тебе тут нечего делать! Иди в свою комнату, иначе я расскажу твоему дяде, что ты нарушила запрет!

Бланш, подняв голову, улыбнулась. Она сидела на диване, держа на руках куклу, — к счастью, добрую. Наверное, она не заметила, что сидела совсем рядом с тремя куклами, которых я спрятала за подушками. Если посмотреть со стороны, то выглядела она как совершенно обычная девочка — правда, уже слишком взрослая, чтобы играть в куклы. Но поскольку я знала правду, это зрелище показалось мне чудовищным.

— Ты чего кричишь? — невинно спросила она. — Посмотри, правда, она красавица?

Она протянула мне белокурую куклу — неудивительно, что Бланш выбрала похожую на себя игрушку.

— Да, она прекрасна. А теперь положи ее на место, ладно? Пока ты ничего не сломала. Они очень ценные. С ними нельзя играть.

Я дрожала — то ли от страха, то ли от злости, то ли от бессилия. В этот момент мне было все равно, запретил Руфус заходить сюда Бланш или нет. Она вторглась в мое пространство, в комнату, принадлежавшую мне куда больше, чем моя спальня. Пусть роется в моих платьях, сколько ей вздумается, но к куклам она прикасаться не смеет!

— Ты вообще знаешь, что держишь в руках?

Бланш широко улыбнулась:

— Ты такая милая, когда волнуешься.

В этот момент я утратила последние крупицы терпения. Я вырвала куклу у нее из рук и, схватив Бланш за запястье, попыталась оттащить ее от дивана и вышвырнуть из комнаты.

— Вон! — прошипела я. — Вон отсюда немедленно!

Но Бланш не была маленькой девочкой, которую так просто можно сдвинуть с места, и, поскольку она не хотела выпускать куклу, держать ее за руку оказалось очень неудобно. Какое-то время мы боролись, потом Бланш тихо произнесла:

— Отпусти, ты делаешь мне больно.

Ее голос дрожал.

Я, не раздумывая, повиновалась. Мы смотрели друг на друга, будто окаменев.

— Пожалуйста, — сказала Бланш. — Ты не понимаешь, как много это для меня значит. Наверное, ты думаешь, что я просто капризная девчонка, которая действует тебе на нервы. Но я должна узнать, понимаешь? Я делю свое тело с одним из этих… этих существ. Я его не вижу, только чувствую, что во мне есть что-то чуждое. И я должна понять, что это. — Понизив голос, она добавила: — У меня раньше никогда не было души, и тут вдруг… Меня это пугает.

Я отступила.

— Отдай мне ключ. Я тебе все покажу. Но я должна запереть дверь, чтобы Руфус ни о чем не догадался.

Мне вдруг стало жаль бедняжку. Я как-то не подумала, что она хотела пробраться в эту комнату вовсе не из любопытства. Может, Бланш действительно разбиралась в чувствах окружающих куда лучше меня. Собственно, я вообще особо не задумывалась о том, что чувствуют другие, мне это никогда не казалось важным. Но теперь я попыталась поставить себя на место Бланш.

Она всегда выглядела такой веселой, но спросил ли ее кто-нибудь, хотела ли она очутиться в холодном и враждебном человеческом мире, где ей приходится носить этот наряд из плоти, это мертвое тело, и при этом еще и находиться в нем вместе с чуждой и непонятной для нее сущностью — душой?

— Я помогу тебе, — пообещала я.

Бланш протянула мне ключ, и я заперла дверь изнутри. Потом я объяснила ей, как устроены эти куклы — только добрые, конечно, ведь я не хотела пугать фею, — и как я их вижу.

— Вот, возьми эту, только осторожно, она почти созрела. Чувствуешь? Созревая, они становятся теплыми и приветливыми, они хотят жить. Тебе не нужно ее бояться. Она милая.

Кивнув, Бланш кончиками пальцев погладила куклу по голове — осторожно, как ребенок прикасается к птенцу.

— Она это чувствует? — прошептала Бланш. — Ей от этого не больно?

— Ей… нравится, — солгала я.

На самом деле на Бланш кукла реагировала иначе, чем на меня. Я подозреваю, что Бланш не хватало человеческого тепла, к которому тянулись души.

— Ты все еще боишься? — спросила я.

Бланш покачала головой:

— Хотела бы я тоже их видеть. Это несправедливо, что только ты можешь их видеть, а мы — нет. Почему ты больше разбираешься в душах, чем я? Притом что ты наполовину человек!

Я встрепенулась:

— Что ты имеешь в виду? Ты знаешь что-то, чего я не знаю?

Собственно, я собиралась расспросить ее о мисс Лаванде, раз уж помогла ей, но если Бланш известен какой-то способ помочь душам, это сейчас важнее. Я была готова уцепиться за соломинку. Все, что Бланш знала о душах, могло помочь мне увидеть картину в целом.

— Любая фея может исцелить все болезни смертных, — начала Бланш. — Как ты думаешь, почему люди всегда так любили нас? Почему они говорят, что мы исполняем желания? Я могу исцелить любую рану, снять жар, срастить сломанную ногу, могу даже вылечить больную душу.

Она говорила так серьезно, что я поняла — Бланш не хвастается.

Она уже бывала в мире людей, давным-давно, и жила среди них. Она не была их врагом. Может быть, поэтому она всегда понимает, что я чувствую?

— Вот как? Я не знала.

Бланш рассмеялась:

— Ты еще столько всего не знаешь… Но когда ты вспомнишь себя, все знания вернутся.

Я прикусила губу:

— Ты думаешь… я тоже могла бы исцелять?

— Ну конечно! — Бланш просияла. — Мы можем исцелять, можем и убивать. И то и другое. Мы суровые воители, жестокие, беспощадные и в то же время нежные… — Она осеклась. — А это еще что?