Стигмалион - страница 36

– Нам все ясно, – сказал Ричи серьезно, наконец сняв маску шута и глядя на меня со странным выражением, похожим на обожание. – Я гарантирую, что теперь мы прекратим. Ты нормальная девчонка, мы поняли.

– Она не нормальная девчонка. И парня у нее нет, – закапала ядом Айви. – Какая нормальная девчонка, имея парня, будет вертеть хвостом перед другим?

– У тебя о-очень заниженная самооценка, не так ли? – улыбнулась я. – Но я все-таки встречаюсь кое с кем. А подавиться тебе этим или проглотить – дело твое.

– Лори! Лори! О боже, смотри! Там, на парковке! – завопила Адель, выглядывая в окно на улицу и подзывая меня. – Да это же Крейг!

Я подбежала к окну и застонала от умиления. Потом выскочила на улицу, на крошечную парковку перед кафе, где рядом с ослепительно-белой «Ауди S7», перевязанной огромным алым бантом, стоял высоченный здоровяк с татуировками на предплечьях.

– С днем рождения, малышка! – воскликнул он, размахивая гигантским букетом красных роз.

– О-о-о, Крейг! – воскликнула я. – Ты с ума сошел?!

Крейг схватил меня в охапку и закружил.

– Я люблю тебя!

– Я люблю тебя больше, мой великан!

Я сорвала с машины бант, прыгнула туда со своим великаном, и мы свалили из университетского кафе под стук упавших челюстей Айви и ее приятелей: те таращились на нас в окна. Айви аж лицом к стеклу прилипла…

Крейг довез меня до дома, загнал машину на парковку и лукаво улыбнулся:

– Я рад, что смог помочь. Напиши в Инстаграме, все животы надорвут.

– Подожди, я как-нибудь напишу об этом целую книгу.

– Это будет бестселлер, – хохотнул Крейг. – Подпишешь экземплярчик?

– Даже накрашу губы помадой и оставлю на титульной странице поцелуй! – рассмеялась я.

Я взлетела по ступенькам в свою квартиру, включила музыку и станцевала румбу с воображаемым Алехандро.

Я сделала это! Я победила!

Теперь все в компании Айви знают, что у меня есть настоящий бойфренд и у нас настоящие отношения! Узнают, что Долорес Макбрайд может постоять за себя. И она никого не боится. Долорес Макбрайд – королева бешеных псов и гигантских букетов роз, и лучше ее не трогать!

Я жалела только об одном: что Вильям не присутствовал на моем оскароносном шоу. Вот бы и он увидел, как Крейг бросает розы к моим ногам и тискает своими ручищами (осторожно избегая открытых участков кожи, и никак иначе).

* * *

Весь остаток пятницы настроение у меня было просто улетное. Я позвонила Сейджу, и мы долго хохотали над тем, что мы с Крейгом провернули. Да, пусть я делала ошибки и порой вела себя глупо, но сегодня я горжусь собой. Потом я собралась позвонить Бекки и пригласить на чай. Заодно соберу всю волю в кулак и скажу ей, кто я.

Но она опередила меня. Едва я услышала голос в трубке телефона, как поняла, что что-то случилось.

– Лори, ты можешь кое-что сделать для меня?

– Все что угодно, – отозвалась я.

– Послушай. Я не могу сейчас приехать домой, я в другом городе, а Вильям весь день не отвечает на звонки. Мне кажется, с ним что-то случилось… Ты можешь зайти к нам и проверить, дома ли он? И если там, то в каком состоянии?

– К-конечно, – запаниковала я, прыгая в свои тапочки.

– Ты в универе его видела сегодня?

– Н-нет…

– Тогда поторопись, – выдохнула Бекки. – Если будет заперто, возьми ключ под пальмой, что стоит в холле возле нашей двери… Перезвони мне.

– Ладно.

Я рванула вверх по лестнице и забарабанила в дверь. Тишина. Никто так и не открыл, хотя я стучала долго и настойчиво.

Под пальмой действительно обнаружился ключ с брелоком в виде норвежского флага. Я повернула его и вошла в квартиру Веландов.

14
Обезболивающее приехало

В гостиной никого не было. Было пусто, слегка не прибрано и очень тихо.

– Вильям? – позвала я.

Из гостиной двери вели в несколько смежных комнат. Я заглянула во все по очереди и в одной из них обнаружила Беккину пропажу. Вильям спал на широкой кровати, лежа на животе и отвернувшись к окну. Я не видела его лица, но узнала растрепанные волосы и руку, сжавшую в кулаке край одеяла.

Я убедилась, что грудная клетка поднимается и опускается от дыхания, и собралась было уйти, но… что-то насторожило меня. Ковер погасил звук шагов, и я подошла совершенно беззвучно.

– Вильям?

И тут я заметила, что подушка под его головой посерела от пропитавшей ее влаги. Что его волосы совершенно мокрые, а рука, сжавшая одеяло, – мелко-мелко дрожит.

Я медленно протянула руку и убрала с лица влажные пряди…

– Господи, что с тобой?

Его глаза были открыты, челюсти сжаты так, что под кожей ходили желваки, его трясло.

– Что мне сделать? Тебе больно? Вильям!

Я затрясла его за плечо, сквозь латексные перчатки чувствуя горящую в лихорадке кожу.

– Уходи, – пробормотал он хрипло.

– Уходить? Да, конечно… я вызову скорую.

– Даже не думай.

– Если ты умрешь, это будет на моей совести, ты же понимаешь?

– Твоя совесть и так не блещет чистотой, Долорес Макбрайд, – с трудом проговорил он.

– Тем более, – рассердилась я.

Он попробовал перевернуться на спину, с губ сорвался кошмарный стон, словно он лежал не на кровати, а на битом стекле. Мое сердце сжалось от боли и жалости. Я попыталась помочь, но, кажется, сделала только хуже. Он застонал еще громче.

– Я вызываю скорую!

– Нет, Долорес, нет…

– Почему?!

– Потому что я обещал матери.

– Обещал что?

– Обещал, что больше не попаду в больницу…

Его затрясло еще сильнее, пальцы вцепились в одеяло, как будто он повис над пропастью и одеяло – это последнее, что удерживает от гибели.