Стигмалион - страница 38
– Обезболивающее приехало, – объявила я, входя в комнату и протягивая ему стакан.
Он взял его и сделал большой глоток. Я присела на край кровати, поджав ногу.
– Почему она не здесь? – спросила я.
Да, почему панику поднимает его сестра, раны перевязывает соседка, а Айви в это время – где она?
– Потому что я не хочу, чтобы она была здесь.
– Ты должен научить ее осторожности. Она не должна прикасаться к твоей коже. Она должна увидеть, чем это чревато…
– Ты не понимаешь.
– Так объясни мне!
– Ожоги, шрамы и боль – я хочу, чтобы это были последние вещи, о которых она будет думать, когда будет оставаться у меня на ночь.
– О да! Ты готов калечиться каждый раз, лишь бы у девочки был потрясный секс.
– Мне не приходится калечиться каждый раз, но в остальном верно.
– Вильям… Оно в самом деле стоит того?
Я заглянула в его глаза – они светились. О, что за непередаваемые мысли отражались в них: мятежность, дерзость, бунт…
– А ты как думаешь? – спросил он, откидывая на подушку голову. Нотки иронии в его голосе и насмешливая улыбка сорвали мои предохранители. Как он смеет иронизировать, когда я всего лишь пытаюсь образумить его!
– Я думаю, что если бы у нее был разум – она бы понимала, чем это чревато! И если бы она обладала чувством ответственности, то сейчас была бы здесь! И если бы у нее были к тебе хоть какие-то глубокие чувства – она бы ни за что не стала вредить тебе! Итог – она глупая, безответственная и не любит тебя!
– Ты безумно прекрасна в своем гневе, Долорес Макбрайд, – хмыкнул он. – Но я все равно выбираю ее.
– Ч-что?! При чем тут я?! – Мое лицо снова залил румянец. – То, что ты позволяешь ей делать с собой, – это… это дико! И это все, что я пытаюсь донести до тебя, придурок!
– Мне надоело говорить обо мне. Давай поговорим о тебе, – вдруг сказал он, допивая джин и грохая стаканом о прикроватную тумбочку. – А когда ты в последний раз делала дикие вещи, крошка?
«Я больше не делаю диких вещей, Вильям. Стигмалион посадил меня на цепь».
– Ты же дикарка, Долорес. Неудержимая, неукротимая дикарка, которой просто необходимы периодические дозы дикости.
«Например, спускать бешеных собак на людей», – наверняка чуть не закончил он.
– Я переросла… все это и научилась быть вести себя разумно.
Вильям расхохотался, морщась от боли.
– В восемнадцать «все это» только начинается. И когда ты встретишь подходящего человека, Долорес, вот тогда ты расскажешь мне, как много в твоей голове остается разума, когда он прикасается к тебе.
Я забрала у Вильяма стакан, вышла из комнаты и вернулась на кухню. У окна висело большое зеркало, я заглянула в него, и меня начала колотить мелкая дрожь. Губы остались прежними. Кожа не вздулась волдырями и не лопнула, обнажая алые раны, несмотря на то, что уже миновали все дедлайны. Слюна Вильяма не оставила на мне ни следа. Боже правый…
Я плеснула джина в его стакан и сделала глоток. Мне нужно время, чтобы осознать все это в полной мере. И…
Мне нужно выяснить еще кое-что.
На столе лежала распечатанная пачка «Мальборо». Я достала одну сигарету, подержала ее во рту, коснулась кончиком языка и сунула обратно в пачку. Но не полностью, а оставила конец с фильтром торчать над всеми другими сигаретами. Я видела Вильяма с сигаретой в пальцах пару дней назад в парке универа, так что это его добро. Потом вернулась в комнату и протянула ему пачку.
– Экспресс-доставка новой порции обезболивающего.
«Бери ее. Бери ту, что выше всех…»
И он взял. Мои руки тряслись, когда я смотрела, как он раскуривает эту сигарету, обхватив губами.
«Ты не оставляешь на мне ожогов, Вильям, но как ты отреагируешь на меня? Надеюсь, что мое сердце не разорвется прямо сейчас, и я успею выяснить это…»
– А мне можно на вашу маленькую вечеринку? – раздалось за спиной, и я подскочила, выронив на пол пачку. – Извините, было не заперто!
В дверях стояла Айви и вертела на пальце ключи от машины. Она смотрела на меня не мигая, как кобра. Пухлые губы растянулись в ироничной улыбочке.
– Вильям, ты не отвечал на звонки. Я волновалась.
«Боже, мне нужно всего тринадцать минут! Я должна убедиться, что безвредна для него. Это все, о чем я прошу!»
– Айви, – пробормотал Вильям, поедая ее глазами. – Проходи, Лори уже уходит.
– Нет, не ухожу, – тихо сказала я, ковыряя пальцем пушинку на своих штанах.
– Прости? – вскинула бровь Айви.
– Долорес, тебе пора, – сказал мне Вильям, вдавливая сигарету в пепельницу.
– Нет, не пора, – сказала я еще тише. Пушинка наконец отковырнулась, и я сдула ее с пальца.
– Немыслимо, – нервно рассмеялась Айви. – Что она вообще здесь забыла?
– Зашла к Бекки, – соврал он вместо меня.
– Ах да-а, Бекки, – протянула я. – Но ее здесь, кажется, нет. А я только сейчас заметила…
– Лори, ты забыла, где находишься? – раздраженно спросил Вильям.
Я вжала голову в плечи, но с места не сдвинулась. Он не сможет меня прогнать, не в том состоянии. А что она подумает – плевать.
– А я так надеялась застать тебя здесь одного, – Айви вошла в спальню, приблизилась к кровати, протянула руку и почти коснулась пальцами подбородка Вильяма.
– Не трогай его, – сказала я, едва сдерживая желание ударить по руке.
– Что? – поперхнулась она, тараща свои огромные глаза с наращенными ресницами.
– А то, что ты должна быть осторожной. Твои прикосновения причиняют ему боль.
– Ему нравится эта боль, – самодовольно сказала Айви.
– Ты что, никогда не обжигалась? Такая боль никому не может нравиться. Ее можно только терпеть ради любимого человека. Но если он готов без конца жертвовать собой ради тебя, то почему ты не готова ради него хотя бы придержать руки?
