Господин мертвец - страница 231
— А что случилось с тем тоттмейстером? — с интересом спросил Крамер.
— Не помню точно, — Ланг пожал плечами, — Кажется, Орден поторопился убрать его с глаз долой и отослал куда-то в глухомань на восточную границу, где он быстро спился и умер от почечного недуга.
— Это… ужасно, — сказал Крамер осторожно, — Я имею в виду даже не сам факт убийства, а точку зрения закона… Мне дико слышать, что мыслящий человек может считаться имуществом. Это куда хуже работорговли.
Бывший помощник нотариуса развалился на стуле и стал придирчиво изучать носки стоптанных сапог.
— Тоттмейстеры куда гуманнее. В конце концов, они никого не убивают. Лишь… подбирают то, что плохо лежит. Договариваются с Госпожой о, скажем так, долгосрочной аренде.
— Но вам фактически отказано в праве именоваться людьми! Разве это вас не оскорбляет?
— Наверно, оскорбляло бы — будь я человеком, — Ланг проверил на прочность подошву и, судя по выражению лица, остался недоволен, — Проклятый Брюннер опять всунул мне рухлядь… А? Нет, господин лейтенант, нас это не сильно коробит. Ведь мы мертвы, помните об этом? Мы — вещи на балансе Чумного Легиона. У него много вещей. Время от времени он избавляется от одних и приобретает новые. Вполне закономерный процесс.
— А как же ваши… — Крамер оборвал себя на полуслове, — Простите. Это излишний вопрос.
— Наши кто? — унтер-офицер Крейцер мрачно усмехнулся, машинально теребя края стянутой серыми нитками раны, которой никогда не суждено затянуться, — Наши семьи? Вы это имели в виду, господин лейтенант?
— Отстань от него, — Йонер бросил на своего приятеля неприязненный взгляд, — Можно подумать, так часто к нам по доброй воле приходят живые люди.
Крейцер осклабился, его глаза, затянутые легкой белесой дымкой, на мгновенье полыхнули алым огнем, как осветительные ракеты в ночи:
— Может, оттого, что живым людям вообще нет смысла навещать мертвецов? Какое ему дело до нас? Он лейтенант, Отто, живой, и вполне может прожить еще пару месяцев, а то и лет. Зачем он к нам пришел? Если ему не хватает запаха, может понюхать старые консервы, они воняют не хуже.
— Кристоф!..
— Что? — черный плащ тяжело качнулся, на мгновенье показавшись облегающим плотную фигуру Крейцера могильным саваном, — Для него это лишь развлечение. Способ пощекотать нервы. Мол, я ни черта не боюсь, ни французских штыков, ни даже живых мертвецов. Сам ночью пришел к ним в склеп и вот сижу, слушаю их, и даже зубы не звенят. Думаешь, ему есть дело до того, что мы чувствуем? А, к черту вас. Паршивая ночь, лихорадит… Я возвращаюсь к себе во взвод.
Крейцер тяжело поднялся по лестнице и пропал, хлопнув дверью. Дирк понимал его ощущения, сейчас ему и самому было муторно, все ощущения, терзавшие его с утра, обострились, въелись под кожу, пробуя ее на вкус тысячами маленьких острых зубов. Ныл правый висок, а содержимое головы казалось внутренностями сгоревшего танка, раскаленными и зазубренными. Что бы ни происходило вокруг них, оно не собиралось исчезать.
— Не сердитесь на него, — сказал он вслух Крамеру, — Крейцер всегда был грубоват. Думаю, даже при жизни.
— У него семья есть, — сказал Йонер, вздохнув, — Вот и рассердился. Зря вы семью упомянули, лейтенант. Для многих мертвецов это неприятная тема. Потому что именно семьи мы теряем необратимо. Они получают извещение о смерти, и все. Мы не имеем права писать или иным образом передавать им что-то. Нас считают погибшими, и совершенно справедливо. Вряд ли кого-то утешит мысль о том, что тело их сына, мужа или отца марширует с винтовкой в руках.
— И никто не узнаёт? — спросил Крамер.
— Иногда узнают… Тогда становится еще хуже. Некоторые как-то учатся жить с этим. Другие не выдерживают и совершают какую-нибудь глупость. Например, приезжают к нам. Пытаются спасти чадо из лап Ордена Тоттмейстеров. Это всегда отвратительно и жалко. Для нас, мертвецов, это самая страшная новость, лейтенант — узнать о том, что твои близкие извещены. Мы все этого боимся.
— Понимаю, — твердо сказал Крамер, — Отлично вас понимаю. И еще раз простите меня за эту тему. Больше никогда не заговорю на этот счет.
— Ну и замечательно… Боже, как раскалывается голова. Тоже чувствуешь, Дирк?.. Кажется, сегодня мы в кругу ада. Еще день таких мучений и немудрено тронуться умом.
— Земля дрожит, — вдруг сказал Ланг озабоченно. Он сидел у стены, приложив руку к доскам, — Сами смотрите.
Дирк приложил руку к стене и тоже ощутил дрожь. Это не было похоже на привычное сотрясение от снарядов. Дрожь была неровной, она то пропадала, то возвращалась ощутимой вибрацией, от которой зудела ладонь.
— Как работающий двигатель, — сказал Йонер, нахмурившись, — Может, подкоп?
Мертвецы переглянулись, кое-кто рефлекторно коснулся оружия.
— Штейнмейстеры, — предположил Ланг хмуро, — Прокладывают тоннель под землей. Заложат пару тонн взрывчатки под нами и привет. В Пашендале так и случилось.
— Штейнмейстеры работают осторожнее, — не согласился Йонер, — Да и источник как будто недалеко. За каким чертом они бы рыли в глубокий тыл? От нас до французов — как через Ла-Манш…
— Не знаю. Но уже жалею, что не надел доспехи.
— Может, нервы? — предположил Дирк, — Целый день нас этой лихорадкой трясло, вот и кажется всякое…
— Но я тоже чувствую, — сказал Крамер озадаченно, — Я-то от тревог вашего мейстера не завишу. Только на подкоп это действительно не похоже. Скорее… Словно кто-то ворочается в земле. Что-то и мне не по себе стало.
