Не убивай - страница 93

привязанностей горемычного и того, чего он больше всего боялся. Тревога

212

212

клиента достигала своего апогея.

Фантазии Шона не было предела. Он гордился своими красивыми

решениями, касающимися разнообразных фантастических

интеллектуальных загонов, и достаточным количеством вабищиков. Когда, после сумерек, появлялся его зеленовато-серый капюшон, почти не касаясь

земли, то у несчастного перед смертью оставался только ужас.

*

Шон считал себя прекрасным снайпером. Он поднял двумя руками тяжелый

Магнум, повернулся спиной, мгновенно развернулся и трижды выстрелил в

приговоренного. Он не понял, попал ли, затем снял наушники и

приблизился к расстреливаемому.

Тот, казалось, был живой и спокойно безмятежно дремал. Его лицо было

полно одухотворенности. Темные выпуклые рельефные тени плыли по

непонятным для него траекториям.

«Это какой-то глюк!», - тихо сказал сам себе Шон.

Он приблизился вплотную, зажмурился и выстрелил в несчастного. Открыв

глаза, он был уверен, что увидит лишь кровавое месиво. Но в этом месте

умиротворенно глядел наивный старец, игривый мудрец, исполненный

добром агнец. Шон побледнел.

Его учили, что иногда в миру являлось нечто вон выходящее, которое могло

бы возмутить усредненное русло бытия. Шон решил выпустить в

несчастного полную обойму. Вышла осечка. Этот сумасшедший в душе

улыбался и веселился. Он заразительно смеялся над мрачным лобным

местом, разбивая вдребезги память о тысячах жертвах, кричащих перед

смертью.

Шон убрал со своего лица холодную фальшивую маску. Он отшвырнул

Магнум. Они вместе стали хохотать над этим нелепым и прекрасным

миром.

- Ведь я тебя убил, - захлебываясь от радости произнес Шон. - Но этого не

может быть?!

- Ты знаешь, есть любовь. И даже смерть бессильна перед нею.

*

Преображенный и совсем иной полковник встал. Шон склонился пред ним, как перед иконой. Дукс поднимался из ада через запутанные коридоры, тоннели и шахты. Шон, выпив полную фляжку неразбавленного

шотландского виски, шел за ним, подобно новоявленному Санчо Панса.

Ему немыслимо захотелось снова закурить.

Пробивая внутренним зрением толщу сотен железобетонных перекрытий, эти двое ждали друг друга, полковник и Махер. Оба знали, что они

встретятся.

213

213

Оба знали, что бункер окружен.

Уже сутки сотни аэропортов в радиусе тысячи миль были полностью

заблокированы. Военно-воздушные силы десятков стран были подняты в

воздух. Сотни ракет различных видов были нацелены на небольшой

пригород Белграда. Город был охвачен плотным кольцом: армией,

полицией, спецслужбами.

В свете последних событий были создано особые подразделения военных

психологов. Они проверяли различными тестами и гражданских лиц, и

военных. Мрачные черные отряды чистильщиков с шевроном клюва чумы

истребляли инифицированных больных, отправляя их в специальные зоны, окруженные военной техникой. Однако целые подразделения чистильщиков

сами вдруг заболевали серебряной чумой, и свежие части отчаянно

боролись с новыми больными. На десятки километров распространялся

тяжелый запах нового вселенского холокоста.

Активно шла эвакуация гражданского населения. Город быстро пустел.

Комендантский час был увеличен. Всякий, кто появлялся на улице в

неурочное время, подвергался расстрелу.

Резиденция Махера была обложена полчищами танков,

бронетранспортеров, пушек, управляемых гранатометов, ракет и дронов.

Институт человеческой военной мысли поражал воображение своим

разнообразием. С Дуная пришло несколько разномастных эскадр,

наполненных различными подводными аппаратами. Повсюду были

снайперы. Саперы везде делали подкопы

Впервые в новейшей истории все потециальные противники собрались

перед лицом страшной опасности. В Инджии, в двадцати пяти милях от

Белграда, был расквартирован международный генеральный штаб. Вечные

недруги столкнулись с друг другом, пытаясь выработать общую линию.

Представители стран «изгоев» с каменными лицами ходили плотными

группами. Представители Латинской Америки размахивали длинными

устрашающими карабинами, иногда сдержанно задевали друг друга, иногда

эмоционально высказывали все, о чем они думают. Разношерстные

африканцы блуждали по городу, держа в руках свои калаши. Правильными

рядами патрулировали сингапурцы, малазийцы, индонезийцы, тайцы, бирманцы, камбоджийцы. Все были одеты с иголочки. Особым отрядом

сдержанно продвигались современные самураи. Многочисленным войском

промаршировали индийцы. Превалировали над всеми, как всегда, китайцы, один из которых периодически поднимал табличку с иероглифами.

В окружение руководителя в мусульманской белой одежде двигались

офицеры в мундирах песочного цвета. Уставшие от многолетних войн, они

своей тысячелетней мудростью поглядывали на европейцев, американцев, а

214

214

также на израильских военных, которые, казалось, немо незримо

улыбались.

*

Вечная война народов, сладкая и порочная, всегда иная, чем она ожидается, дает высшее ликование победы и горечь поражения в обнимку с

унижением, страданием и смертью. Переделать человечество за пять тысяч

лет никогда и никому не удавалось. Казалось бы, что все человечество на

миг попало на тонущий ковчег. Должны бы отступить на задний план все

семейные заскорузлые дрязги народов перед общей угрозой. Должны

утихнуть подобно растревоженным пчелиным ульям интриги, трения.