Диверос - страница 40

– Вы только что сказали, что никто кроме нас не знает всего об этих камнях, – проскрипел старик.

– Я помню, уважаемый глава отдела тайных расследований. Я помню. Именно один из нас четверых. По-вашему, это недостаточная причина, чтобы эйцвас Решевельц скрывал от нас детали поисков? А главнокомандующий – отдавал приказы за его спиной?

– То есть, вы сами согласны пойти под подозрение? – старик снова растянул на лице свою неприятную улыбку. – Да вы храбрец, смотритель архивов.

– Я согласен, – кивнул Клайвис. – Но не потому, что храбр. Я согласен потому, что боюсь. Боюсь того, что это окажется не так. И что за вором стоит не эйцвас, не один из членов Круга, а некто неизмеримо более могущественный.

– Кто же? – спросил Решевельц

Смотритель архивов посмотрел ему в глаза:

– Тот, кого боитесь и вы, эйцвас.

– Вы считаете, что я кого-то боюсь?

– Я в этом уверен. Потому что мы все этого боимся, хоть и не признаемся в своем страхе. Что такое, в сущности, Круг? Три человека, которые связаны тем, что вместе с вами разделяют все тайны Старого Города. Круг и эйцвас – два противовеса, удерживающие равновесие, не позволяющие ему склониться ни на чью сторону. Эйцвас при них никогда не узурпирует власть полностью, но и члены Круга никогда не выйдут из тени, так как, решившись на это, они тотчас попадут в поле зрения Государственного Совета и его алворда, что для них по разным причинам крайне не желательно. Но, раз Круг держится в тени, значит, вся ответственность возлагается на эйцваса, поэтому в его распоряжении есть нечто, к чему не допущен даже Круг. И это правильно. И если эйцвас был вынужден прибегнуть к своим особым правам, значит, он видит, настолько серьезна может быть опасность.

Решевельц ничего не ответил.

– Но эйцвас не должен забывать, что и члены Круга обременены своим долгом. Он тоже велик, хоть и не настолько, как у главы Старого Города. Стало быть, Круг должен знать, что происходит. Хотя бы настолько, насколько это возможно.

Клайвис замолчал. Главнокомандующий посмотрел на него с уважением и кивнул головой.

На Решевельца эти слова также произвели впечатление.

– Нет, и пока не было никаких проявлений, чтобы считать, что за происходящим стоят какие-то силы, враждебные нашему миру…

– Эйцвас, – мягко перебил его Клайвис, – восемь лет назад я спокойно пил чай у окошка, когда одна девочка, дочка моего хорошего знакомого, зашла ко мне в гости. Я полагал, что она хочет поздравить меня с Тэйцевас или спросить совета, а она принесла мне некую вещь. Впрочем, и эту историю, и девочку эту вы знаете. Так вот, это был обыкновенный осенний день, солнце светило не ярче чем обычно, и чай был не лучше и не хуже, чем всегда. Такие события всегда случаются внезапно, когда их никак не ждешь. И все мы уверены, что в нашей жизни уж точно ничего такого не случится.

Решевельц задумался. Он долго сидел, уставившись в одну точку, потом поднял голову.

– Хорошо, – сказал он. – Я прошу у вас времени до конца недели. Через четыре дня или злоумышленник будет в наших руках, или я добровольно откажусь от алой мантии и пойду под суд. Но до этого срока предоставьте мне действовать так, как я сочту нужным.

Члены Круга переглянулись.

– Четыре дня? – спросил главнокомандующий.

– Да. Не больше.

– Хорошо, – согласился глава отдела тайных расследований. – Ровно четыре дня.

Он встал и все последовали его примеру.

– Не знаю, что вы задумали, эйцвас, но от всего сердца желаю, чтобы все разрешилось, – сказал он вместо прощания и направился к выходу. Следом за ним по деревянному полу загрохотали тяжелые офицерские сапоги.

Клайвис указал на бумаги и книги, которые все это время стояли рядом с ним.

– Я принес то, что вы просили, эйцвас.

– И… письмо?

– Да, – распорядитель архива улыбнулся. – И письмо, и другой документ. Это, строго говоря, не в наших правилах, но я могу иногда своей властью сделать для кого-то исключение.

Он раскрыл тонкую коробку и вынул из нее пакет, запечатанный большой алой печатью. Забрав пакет, Решевельц внимательно проверил, не повреждена ли печать, затем прижал к ней кольцо, которое носил на пальце. Печать ощутимо вздрогнула. Подождав пару секунд, эйцвас убрал кольцо, разломил печать надвое и вынул из пакета два больших, плотных конверта.

– Спасибо, – поблагодарил он хранителя архивов. – Спасибо вам, энле Клайвис. Старый Город не ошибся, доверив вам эту работу.

– Поживем – увидим, – махнул рукой Клайвис. – Об этом рано еще говорить. Я едва успел за месяц разобраться, что где лежит и два раза едва не сломал шею, упав с лестницы. Так что, если вам потребуется еще что-то, вы уж будьте добры, скажите заранее. Хорошего вечера, эйцвас.

– Хорошего вечера.

Служитель вышел и Решевельц вернулся к столу. Достав из распечатанного пакета пару широких конвертов, он вынул из них два листа бумаги и принялся изучать их под светом лампы.

Первый почти целиком был исписан ровными строками. Несмотря на давность написанного, текст все еще можно было прочесть. Автор переписал легенду об Орвега, несколько изменив ее окончание. Он доказывал, что, раз никакая энергия не исчезает без следа, а лишь изменяется, и ничто, пришедшее в этот мир, не покидает его окончательно, пока не исполнит своего в нем назначения, то и Орвега не могли просто раствориться, перестать существовать, пока на Диверосе остается хотя бы одна частица Хаоса. А, значит, настанет момент, когда они снова должны будут вернуться в этот мир, чтобы исполнить то, для чего были созданы.