Убийство в Café de flore - страница 25
— Ах, да, простите. Я совсем забыла, что Вы — служите Богу.
Выпив две чашечки кофе, Алекс извинившись, ушел работать — собственная фирма требовала его каждодневного присутствия он-лайн, а подготовка документов для подписания договора с французской компанией, была еще одним куском работы.
— Да он просто сокровище! — высказала свое мнение Клер, когда Алекс исчез за дверьми дома. — А какой вкус! Ему бы в модном журнале работать.
— Я жила у его матери два года, когда переехала в Киев. Эта замечательная женщина приютила меня и относилась, как к родной дочери, пока я не встала на ноги. Так вот, мне понятно, откуда у него такой вкус. Лариса Петровна — искусствовед и прекрасный дизайнер интерьеров. Она чудесно разбирается в моде и делает сады. Кроме того, она очень образованный человек.
— Ой ла-ла! — воскликнула мадам Бенуа, а Мадлен восхищенно произнесла:
— Тебе повезло, дорогая! — сказала она, убирая посуду.
— Кстати, Клер, откуда у Вас эта антикварная коробка? — Кэтти поставила ее на стол и стала рассматривать. Редкого, темно фиолетово-коричневого цвета, из дерева — она была тяжеловата. На крышке коробки краска по краям уже отшелушилась, но изображение в овале девичьего ангельского лица хорошо сохранилось. Постучав по ней и взвесив на глаз коробку, девушка воскликнула:
— Да она внутри металлическая! Вау! Это конец восемнадцатого, начало девятнадцатого века! Ампир! Супер!
— Она осталась у меня с моей фотосессии. Мадлен спешила в Париж и коробка на время осталась у меня — я примеряла шляпку к своей одежде.
— Там есть еще шляпка? — Глаза Кэти блестели, как два бриллианта. Она тут же открыла крышку и достала оттуда стильную шляпку из фетра. — Мне она напоминает какую-то шляпку… Сейчас вспомню. — Кэтти потерла пальцем лоб.
— Не может быть! — Крикнула она вдруг и застыла со шляпкой в руках, словно увидела что-то невероятное, что повергло ее в эстетический шок.
— Да, моя дорогая. — Мадам Бенуа с пониманием улыбалась, как фея, только что подарившая золушке хрустальные туфельки. — Это знаменитая шляпка-чернильница Эльзы Скиапарелли. Когда-то она была последним «писком» моды. В тридцатых годах моя мама мечтала о ней, но шляпка была ей не по карману.
— Да это же сокровище, раритет! Ей место только в музее! — Кэтти не сводила глаз с драгоценного убора в ее руке.
Подошедшая Мадлен была удивлена: Кэтти стояла со старой шляпкой и чуть не рыдала, Клер — в умилении стояла рядом и гладила Кэтти по голове, как маленькую девочку.
— Что я пропустила? Надеюсь, никто не умер? — спросила она полушутя-полусерьезно.
Кэтти едва выговаривая слова, еще не пришедшая в себя, чуть слышно проговорила:
— Мадлен, ты понимаешь, чем обладаешь? — и она поднесла к лицу подруги шляпку.
— Нет. Что случилось? — Снова переспросила уже обеспокоенная девушка.
— Кэтти, это бесполезно. Я пыталась объяснить Мадлен ценность этой шляпки, но мадмуазель равнодушна к подобным вещам и не знает, кто такая Скиапарелли. А ведь в свое время, Коко Шанель зеленела, когда кто-то при ней произносил имя ее конкурентки. О-о-о, эта шляпка-чернильница, уверена, стала кошмаром ее снов. Дали и Скиапарелли создали шедевр! — Мадам Бенуа неожиданно заговорила тихо, словно размышляя. — Шляпка стоила баснословно дорого… Свои корни нужно знать, дорогая!
— Мадлен, ты позволишь взять шляпку и коробку для сегодняшней фотосессии?
— Без проблем!
— Тогда немедленно собираемся и — в город! К памятнику Ришелье, как и договаривались.
Припарковав старенький Рено, одолженный у мадам Бенуа, девушки достали из багажника большой плетеный короб аксессуаров, и еще несколько коробок из салона машины. Все это они поставили в тени деревьев и подошли к главному месту площади — святому для многих, живущих в этом городке.
Памятник кардиналу был обнесен цепями и окружен ароматными цветами. Позади него было два старинных небольших дома — ухоженное жилое двухэтажное здание и одноэтажное, крыша которого покрылась мхом. Вблизи было видно, что статуя — произведение искусства, выполненная из мрамора с любовью и усердием. Ришелье в левой руке держал документ, а правой загадочно, указательным пальцем показывал или на себя, или на покрытую мхом крышу забытого властями домика. Взгляд его был устремлен в неизведанное. Все детали были виртуозно проработаны — вены на руках, кружево на манжетах. Холеные усы и бородка особенно впечатлили Кэтти. Внизу на постаменте был помещен его герб и даты жизни: 1585–1642.
Отдав дань восхищению кардиналу, подруги сразу же приступили к делу — стали выбирать подходящие ракурсы для съемки, придумывать мизансцены. Договорившись, снимать друг друга поочередно, Мадлен предложила несколько сцен сделать в кафе — в шляпках, за чашечкой кофе.
— Мы только начали! — поняв ее намек, засмеялась Кэтти. Она достала из короба старинную книгу и вручила Мадлен. — Читай. Красивые позы — обязательны!
И… работа закипела. Смена мизансцен, одежды, аксессуаров, головных уборов — все было динамично и продумано. От памятника перебрались к деревьям, спасаясь от дневной жары. Одни «картинки» успешно сменяли другими. Было захватывающе, весело и профессионально. Собралось несколько зевак. Через полчаса работы девушек, за ними наблюдало небольшое общество любопытных, которое со временем из-за жары рассеялось.
Наконец, Кэтти нарядила Мадлен в длинное платье в стиле ретро, надела на нее знаменитую шляпку от Скиапарелли и вручила шляпную коробку — ту саму, в которой находилась шляпка. В другую руку — книгу.
