Убийство в Café de flore - страница 47
Мадлен и Алекс одновременно посмотрели на нее, словно на шаловливого ребенка, мешающего взрослым разговаривать.
— Что-о-оо? Я пошутила! — Кэтти обиженно поджала губы. — Просто радуюсь за подругу. Впрочем, было бы интересно узнать о ветви другого брата, присвоившего титул нашей Миледи. — Снова невинно съязвила Кэтти. Подперев руками подбородок, она приготовилась слушать.
— У него — у брата прапрапрадеда Мадлен родился сын в 1880 году, а у того две дочери. Старшая — Софи де Буа родилась в 1908 году. Младшая вышла замуж за буржуа и у них родилась дочь Мишель Саган.
— О-о! Она известная писательница! — Вставила молчавшая до этого Мадлен.
— Старшая дочь Софи, в возрасте двадцати восьми лет, вышла замуж за маркиза де Грамон в 1936 году.
— А разве не так звали того молодого человека, который участвовал с тобой в фотосессии в Ришелье? Он тебе оставил даже свою визитку!
— Да, он так неожиданно ввалился в дом! — Мадлен крепко сцепила руки в замок.
— Кажется, я снова что-то пропустил, дети мои? — Вспомнив, неожиданно, что он священник, Алекс, прищурившись, с укоризной посмотрел на девушек, неодобрительно покачав головой.
— Навряд ли вы читали Библию, но в сказке про семеро козлят сказано, что когда мать Коза, уходила из дома, она просила козлят никому не открывать дверь, особенно волку. Даже если он будет в овечьей шкуре.
— Ты считаешь, что он намеренно пришел? — Глаза Кэтти были расширены и потемнели, отчего казались бездонными.
Мадлен пожала плечами:
— Кажется, он сказал, что его послала мать, восстановить отношения с дальними родственниками. — Вспомнила она, с тревогой посмотрев на Алекса. — Впрочем, Жорж действительно работает в крупном рекламном агентстве.
— А-аа… — это тот рекламщик, который показался мне подозрительным, как только я увидел приставку «де» к его фамилии? Но почему я не знаю историю вашего с ним знакомства? — Сдвинув брови к переносице, Алекс пытался вспомнить подробности того дня.
— Потому что Вас, отче, в тот момент не интересовали девичьи сплетни. — Кэтти, откинувшись на спинку стула и, посмотрев на Алекса вызывающе, резко и демонстративно отвернула голову, наблюдая за прохожими.
— Ясно. Каюсь. — Отец Алексий соединил ладони возле груди вместе, устремив глаза ввысь. — Ну вот, теперь, когда все выяснили, может быть, в следующий раз все же пойдем в наше кафе? Здесь, если честно, цены «кусаются».
— Ни за что! — Кэтти дурачась, выпучила глаза. — Я умру, если не побываю в кафе «Ротонда», где пела Коко Шанель, где Анна Ахматова влюбилась в Модельяни во время своего свадебного путешествия. Мои читатели иначе меня не поймут!
— Ты разве пишешь об еде? — На этот раз съязвил Алекс, поддерживая взятый Кэтти тон взаимных нарочитых колкостей. Она снова театрально надулась, отвернувшись в сторону. Мадлен лишь с незаметной улыбкой наблюдала за ними.
Уходя из кафе «Два Мага», Алекс зашел внутрь помещения, чтобы поклониться даосским учителям, чьи статуи были здесь представлены. Интерьер кафе был таким же, что и в двадцатых годах прошлого столетия. Тонко чувствующий энергетику, отец Алексий в полной мере, ощутил мощную Ян-скую Ци этого заведения. Дух творчества продолжал присутствовать здесь.
Уже на выходе, Алексу показалось, что кто-то смотрит ему в спину. Помимо воли он обернулся и боковым зрением, не смотря прямо на объект, четко увидел сидящего возле окна Хемингуэя с бокалом вина и трубкой во рту. «Черт!» — выругался про себя отец Алексий и перекрестился.
Выйдя на террасу, он неожиданно увидел в ста метрах припаркованный белый автомобиль. Не объясняя ничего спутницам, Алекс стремительно бросился к парковке. Однако не успел он даже приблизиться, как машина уехала. Это был тот же Reno Fluence.
Вернувшись к ожидающим его удивленным девушкам, он не заметил, что с террасы Сafe de Flore за его действиями наблюдает из-за газеты мужчина в темных очках. На его непроницаемом лице показалось что-то подобие саркастической улыбки. Затем он снова обратил взгляд в газету. Через минуту незнакомец поднялся и пошел за группой друзей следом.
На следующий день утром 2 сентября Мадлен неожиданно позвонила мадам Люси. Вежливо спросив о делах, о ее впечатлении от родословной, она, наконец, озвучила то, ради чего позвонила:
— Дорогая, вчера разговаривала со своим давним другом профессором Сорбонны месье де Фиенном. Он исследует французские дворянские роды. Последняя его научная работа называется, если я не ошибаюсь — «Шарады, как поэтический фольклор и интеллектуальное наследие элиты Европы XVIII века». — Мадам Люси сделала небольшую паузу. — Так вот, в разговоре выяснилось, что Ваш прапрапрадед граф Филипп де Буа оставил еще наследие в виде поэтических шарад. Де Фиенн любезно согласился прочесть мне первую шараду, и мне показалось, что она могла бы заинтересовать Вас, Мадлен и детектива, ведущего расследование. Профессор будет сегодня ждать вас после лекций в шесть часов вечера возле Сорбонны, у часовни Святой Урсулы. Там есть фонтан. Надеюсь, я не слишком изменила Ваши планы, дорогая, но мне показалось, что нужно действовать безотлагательно в данной ситуации.
— Конечно! Благодарю Вас, мадам Люси!
Живописный Латинский квартал представлял собой противоречивое соединение студенческого духа, последних достижений эпохи и старины. Здесь мирно соседствовали домики в сельском стиле и студенческие кампусы, многочисленные бюджетные бистро и дорогие рестораны, уютные художественные студии, маленькие бутики и большие торговые центры. Это был квартал самых крупных книжных магазинов.
