Убийство в Café de flore - страница 48

В отличие от своих спутников — безразличного внешне ко всему Алекса и привыкшей к парижской жизни Мадлен, Кэтти реагировала на все эмоционально и непосредственно.

— Бог мой, какие книги, а главное — сколько их! — Кэтти на секунду прилипла к витрине книжного магазина. Пройдя несколько метров — ее внимание привлек магазинчик сувениров.

Приближаясь к Сарбонне, Кэтти, обратившись к Алексу, блеснула своей эрудицией:

— А ты знаешь, что в Париже, уже в тринадцатом веке, студенты в богословском колледже слушали лекции по искусству и философии? Кстати, Робер де Сорбонна, основатель этого заведения, был духовником короля Людовика IX Святого. — Кэтти посмотрела на молча идущего рядом друга, который лишь кивал в ответ.

— Сорбонна? — Переспросила, улыбнувшись, Мадлен. — Так называется особый вид рябины. Городок был в итоге назван в честь этого деревца, потому что свою фамилию дворянин Робер, родившийся в этом городке, получил по названию своего имения. Отсюда и название — Сорбонна. Здесь много достопримечательностей, сохранившихся еще с античных времен.

— Вау-у! Нужно посмотреть обязательно! Но сейчас ты должна привести нас к часовне Урсулы.

— Кстати, именно там покоится прах кардинала Ришелье. Он считается покровителем и добрым духом Сорбонны. — Мадлен с невозмутимым видом посмотрела на восторженное лицо подруги. — Уже пришли!

Начал накрапывать теплый дождик, который через несколько минут прекратился. Выйдя к Сорбонскому университету со стороны дворика правильной прямоугольной формы, друзья увидели, словно декорации в театре — величественное здание часовни Святой Урсулы, с большим темно-серым куполом Пантеона сзади по центру. Часы и две статуи украшали фасад часовни семнадцатого века.

Симметрично были расположены длинные фонтаны. Перед ними бил высокими струями центральный фонтан, чаша которого представляла каменный многогранник. Два ряда деревьев с аккуратной кроной и высоких фонарей на чугунной стойке, подчеркивали четкие линии прямоугольника. Справа располагались кафе с многочисленными столиками на свежем воздухе.

Именно здесь назначил встречу профессор Филипп де Фиенн. Друзья пришли немного раньше, и профессора возле места встречи еще не было. Ранним сентябрьским вечером после короткого дождя площадь была пустынна, и небольшая группа сразу привлекла к себе внимание. Их обступили уличные музыканты — студенты Сорбонны, подрабатывающие в свободное время. Они исполнили средневековую серенаду. Точно так же, как когда-то это делали их дальние предшественники. Музыкантам достались аплодисменты и заслуженная денежная награда.

Долго ждать не пришлось. Опоздав, всего лишь на десять минут, к ним подошел среднего роста человек плотного телосложения, с темно-каштановой шевелюрой, словно слегка припорошенной пудрой — сединой. Он представился. Поздоровался крепким и энергичным рукопожатием с Алексом, а с девушками — лишь слегка обозначенным жестом поцелуя руки, что было, очень старомодно, галантно и выдавало в нем поэтическую натуру. Предложив зайти в соседнее студенческое кафе, профессор быстро направился туда первым, указывая путь.

Атмосфера в кафе была на удивление домашней. Здесь не было того буржуазного покоя, являющегося символом упорядоченного уюта и чопорности в представлении буржуа и мещан. Оживленность, смех, жестикуляция, разговоры и споры на разных языках мира — было нормальным явлением для Латинского квартала. Сильная энергетика молодого поколения этого кафе заряжала, входивших в помещение, передавая, как эстафету, настроение на высокой ноте звуков Марсельезы.

Здесь наслаждались жизнью в полном смысле этого слова. Одинаково раскованно и уютно чувствовали себя в стенах кафе и туристы и парижане. Любезные официанты быстро приносили за столики кофе, круассаны или луковый суп, сыр «рокфор» и другие блюда.

Профессор, заказал себе гусиную печенку и спаржу с соусом бешамель. Однако сначала, как истинный парижанин, предпочел выпить чашечку кофе. Он поинтересовался политической ситуацией в Украине, посетовал, как любой француз на своих политиков, сказал несколько слов о новой молодежи, для которой уже сейчас меняются ценности и взгляд на мир, где квартира, дом, зажиточность уступают место съемному жилью и путешествиям. Наконец, допив кофе, он, между прочим, обратился к Мадлен:

— Мадмуазель, Вы интересуетесь своими предками? Это делает Вам честь.

Слова профессора заставили смутиться девушку, которую на самом деле, не слишком интересовала история ее рода. Лишь обстоятельства и угроза жизни заставили Мадлен проявить интерес к данному вопросу. Она потупила взор, не решаясь что-либо сказать.

Кэтти пришла на выручку подруге и объяснила профессору, почему они здесь.

— В таком случае, возможно загадки-шарады дальнего предка мадмуазель прольют свет на создавшуюся ситуацию. Хотелось бы думать, что я вам хоть чем-то помог. Мадам Люси так же заинтриговала первая шарада. — С этими словами профессор извлек из своего потертого кожаного портфеля листики со стихами. Разгладив их, он аккуратно отодвинул чашки и положил их так, чтобы все могли видеть.

— Вот смотрите, я нашел их в Национальной библиотеке, когда занимался поисками материалов для своей работы. Потом отсканировал. Это шарады графа де Буа V, которые он написал в 1889 году в возрасте сорока четырех лет, в расцвете своей жизни. Шарады были в кожаном переплете. Кроме Национальной библиотеки, граф отправил их в Лондонскую библиотеку, своему дальнему родственнику в Вену и еще в Берлинскую библиотеку. Спрашивается, зачем такая предусмотрительность? Кстати, пятый экземпляр исчез. Но, возможно, он остался в его замке. — Профессор пристально посмотрел на своих новых знакомых. Его внимательно слушали. Подняв указательный палец вверх, он сказал, словно читал лекцию с кафедры.