Убийство в Café de flore - страница 67
— Вот кто за этим стоит! Сам Сальвадор Дали! — Воскликнула Кэтти.
— Придется Алексу потягаться с гением, — со вздохом произнесла Мадлен. — А пока, месье детектив, вот Вам еще одна шарада.
Жорж бережно взял лист с переводом у нее из рук и прочел вслух:
— Шарада № 6:
«Завет простой Христос нам дал.
За нас Он жизнь свою отдал,
Чтобы любовь всегда цвела,
И нас в Небесный рай вела!
Детей рожайте, сейте хлеб
Держитесь дальше от всех бед!»
Чудесное завещание предка! — Жорж улыбнулся и загадочно посмотрел на Мадлен.
— Отмечено слово «любовь». Однако оно не ключевое. Стоп… Кажется, я знаю какое главное слово в пятой шараде, — словно в прострации сказал Алекс и все повернулись к нему. — Это слово… конечно, — «оставил». Тем более оно повторяется дважды: «оставил» и «оставленные». Старый граф словно подчеркивает его.
— Но тогда какое слово в четвертой шараде? — Жорж задал вопрос, который «завис» в воздухе. Ответ на него никто не знал.
— Выстоим логическую цепочку. Напишем на листе бумаги слова, которые мы уже разгадали. Вот они, — и Алекс старательно ручкой написал на английском слова: — чередование, послание, отец, … оставил,…Кто оставил и что оставил?
— В шестой шараде явно обращают на себя внимание слова «любовь» и «дети». Логично, что отец оставил детям любовь или детей, любя. — Кэтти закатила глаза к потолку, затем вздохнув, опустила безнадежный взгляд вниз.
— У кого будут еще соображения по этому поводу? — Алекс взял на себя роль главы маленького детективного агентства, возникшего спонтанно.
— А что если сместить акценты и предположить, что в четвертой шараде ключевое слово «граф»? Тогда в шестой шараде это слово будет — «завет». Смысл в том, что именно отец- граф оставил завет своим потомкам. — Мадлен внимательно смотрела на цепочку написанных слов.
— «Завет» или «завещание» — добавил Алекс.
— Потрясающе! — Жорж с восторгом смотрел на Мадлен. — А вот следующая 7 шарада, переведу как смогу сразу на английский:
«Крупинки мудрости, мой друг,
Сбери по крошечке вокруг.
И в Чашу жизни положи,
Их береги, затем вкуси.
Наследник ты своей земли,
Блага бери, и ей внемли».
Жорж прочел на едином дыхании. Перевод получился отличный, и девушки ему зааплодировали.
— Здесь есть старинное слово «внемли», а дополнительное — «мудрость». У меня ощущение, что это не отвлекающее слово-ловушка, а именно дополнительное, раскрывающее подтекст смысла. Это открытое завещание своим детям в стихах, и в то же время здесь двойное дно — тайное послание.
— Так и есть. Вы правильно поняли, Жорж. Так какое здесь ключевое слово? Запишем снова, что мы имеем: чередование, послание, отец, граф, оставил, завещание… Напрашивается вопрос «кому»? Тогда это слово… — три-четыре, все вместе — и Алекс, как дирижер взмахнул руками, в одной из которых была вместо дирижерской палочки шариковая ручка.
— На-след-ник! — Мадлен, Жорж и Алекс с огромным удовольствием произнесли по слогам это слово. Потому что оно означало, — они на правильном пути и близки к разгадке. У всех горели глаза и острое чувство локтя, одной команды, радостно отозвалось в каждом сердце.
Следующий день принес новые маленькие победы. Кэтти и Мадлен сидели и переводили для Алекса мемуары Мишель Саган, — ее странички из девичьего дневника. Они нашли момент, когда она писала о том, что кузина Софи пригласила ее на вечеринку к обожаемой ею графине-модистке Эльзе Скиапарелли. Эти волнующие страницы девушки переводили, почти в таком же возбужденно-радостном состоянии ожидания, в каком пребывала сама Мишель, когда писала их.
— К сожалению, мы не нашли там ничего, что могло бы заинтересовать нас, не считая исторических личностей, которые сейчас уже являются признанными гениями или знаменитостями — Далли, Скиапарелли, Жан Кокто и другие — произнесла Кэтти, явно разочарованным голосом. — Зато получили удовольствие от прочтения рукописи.
— Благодарю! Вы проделали большой кусок работы. Оставьте на столе страницы, касающиеся Софи де Буа. — Попросил Алекс, оглянувшись. Он стоял возле окна кабинета к ним спиной и, казалось, наслаждался видом на открывающийся сад — с большим газоном, стрижеными кустами тиса и цветниками. На самом деле Кэтти знала, что он был сосредоточен и обдумывал имеющиеся факты и тексты.
— Кажется еще интересная газетная вырезка, сохраненная зачем-то моей прабабушкой. В ней сказано об известной модистке Эльзе Скиапарелли. Ведь, если не ошибаюсь, в мемуарах Мишель Саган так же речь идет о ней?
— Да, конечно! И что сказано в статье? — Кэтти с нетерпением присела на пол рядом с Жоржем.
На персидском ковре, где были разбросаны старые журналы, пожелтевшие газетные заметки и открытки, мило устроились солнечные зайчики, «запрыгнувшие» из сада через открытое окно. Свежий, но еще теплый воздух и запахи сада наполняли кабинет, смешиваясь с характерным запахом старой бумаги — замшелых газет и рождественских открыток прошлых лет. Солнечные пятна словно выхватывали прошедшие мгновения когда-то существовавших людей, вдыхая в них кратковременную жизнь.
— Здесь сказано о закрытии в Париже известного Дома Моды Эльзы Скиапарелли на Вандомской площади. Правда, сообщается, что владелица Дома и бренда оставляет за собой линию аксессуаров в США и производство духов. Сообщение 1954 года. — Жорж взял другой газетный квадрат, старательно вырезанный ножницами. — Вот еще заметка с портретом дамы в шляпке приблизительно этого же времени. Есть подпись: «Известная писательница Мишель Саган в шляпке от Скиапарелли». В руках она держит книгу своих мемуаров.
