Убийство в Café de flore - страница 68
— Странно, что в дневниках Софи лишь вскользь сказано о предстоящей вечеринке у Скиапарелли. Упоминается только в связи с ее переездом в новое жилье — дом старой маркизы. А о посещении салона Скиаппарели вообще ничего не сказано. — Кэтти задумчиво смотрела на записи в Дневнике. — Хм-м, а вот здесь вырвали страницу.
Затем Кэтти молча собрала несколько старых газетных вырезок и положила перед Алексом на столе.
— Да, зачем-то Софи сохраняла эти вырезки. — Алекс нахмурил брови и пригладил рукой волосы, собранные в тугой хвост. Он снова встал из-за письменного стола и теперь ходил вдоль стены кабинета, время от времени поглядывая в окно. — Кэтти, погугли об этой Эльзе Скиа… не запомнил фамилию, и перепиши о ней все, что сочтешь интересным. Ты ведь помнишь, что ее имя и дом престарелой маркизы упомянул комиссар Бодлен?
— Это супер известный дизайнер двадцатого века! Эльза Скиапарелли была даже более знаменита, чем Коко Шанель. Кстати, они постоянно конкурировали и переманивали друг у друга клиентов и художников. — Пояснила Кэтти.
— У меня готов перевод еще одного стиха старого графа. — Торжественно произнесла Мадлен, сидя в глубоком кресле. — Хотите послушать? Итак, шарада № 8:
«Прекрасен день, но все же ночь,
Царицы Тайны, Неги дочь.
Ее молите об одном —
Быть милой к вам, чтобы потом,
Не сожалеть о прошлых днях
Увядшей жизни, голых пнях».
Слово «ночь» отмечено автором. Что скажите?
— То, что слово «дочь» хорошо сочетается по смыслу с предыдущим словом «наследник». — Алекс подошел к Мадлен и взял у нее из рук лист с переводом шарады. — «Ночь» — это «Царица Тайны», вот что важно. Старый граф еще раз подчеркивает, что существует нечто скрытое, а так же говорит потомкам о том, что нужно так прожить свою жизнь, чтобы не осталось после нее «голых пней».
— Ой-ля-ля! — Жорж прищелкнул языком, как это обычно делают французы и задумчиво произнес:
— Мой предок был мудрым стариком!
— Как ни странно, он был моим предком так же. — Не упустила возможности «уколоть» словом Мадлен.
— Все, все, друзья! Не начинайте. У нас получается хорошая команда, не стоит разрушать то, что уже построено. Потому что от этого зависит наше общее будущее! — Кэтти встала между Жоржем и Мадлен рядом с Алексом.
Последний на секунду замер, а потом неожиданно обнял Кэтти рукой.
— Эврика! Ты умница Кэтти! От этого зависит будущее всех! Вот почему Софи де Буа пошла на этот шаг! Она изучила родословную Родового Древа и пришла к выводу, что нужно сделать важный поступок — исправить ошибку прошлого. Потому что «наследник — дочь»! — Алекс подбежал к письменному столу, на котором лежало генеалогическое Древо рода семьи де Буа, и в азарте стал быстро водить по нему пальцем.
— Вот, есть! «Наследник — дочь» — это Катрин де Буа, дочь графа Жана де Буа V, прапрабабушка Мадлен. Родилась Катрин в 1887 году, потом вышла замуж за виконта де Росьер и у них родился в 1911 году сын. Однако что-то случилось и непонятно почему, титул и замок унаследовал брат графа де Буа V. Дальше фигурирует вторая линия предков Жоржа. Вот так, друзья мои! Но нужны подтверждения этой версии.
— Мудр был старый граф, если решил зашифровать послание об истинной наследнице. — Лицо Мадлен было серьезно, а в ее словах чувствовалась горечь. — Видимо, он не доверял своим детям. Возможно, что-то подозревал и боялся, что после его смерти завет буде нарушен.
— К сожалению, так и произошло. Поэтому моя прабабушка решила исправить ошибку. В письме она говорила о чести и чувстве. Эти качества Софи считала самыми главными. — Жорж не казался расстроенным. Девушки переглянулись, облегченно вздохнув.
— Да, дорогие мои! Любовь — «она главная»! — Кэтти посмотрела на Жоржа и Мадлен, а потом перевела незаметно взгляд на Алекса, который, кажется, так ничего и не понял. Он продолжал стоять над картой Рода де Буа, совершенно не замечая реальную драму и бурлящие чувства живых потомков этого рода.
18
Ужин в семье де Буа начинался по расписанию раньше, чем у постояльцев — в 17.30 часов. Хозяева столовались отдельно, но в той же столовой. Семейные разговоры и проблемы не должны были касаться гостей. Поскольку слуг в замке было мало, многие работы они делали сами, распределяя обязанности между всеми членами семьи. Вот и сейчас все собрались вовремя. Опаздывать не имело смысла, так как время было строго регламентировано — нужно было убрать посуду и комнату после себя и снова накрыть столы для гостей отеля. Некоторые из них здесь жили уже несколько лет. Мадам де Грамон сама убирала, накрывала и была управляющей «дома».
Кэтти и Мадлен впервые присутствовали на ужине в замке. Для них это было ново и волнующе. У входа их встретил дворецкий во фраке, в галстуке-бабочка. Когда друзья вошли в Большой салон, он показался им волшебным. На каждом столе стоял букет голубых гортензий в тон верхней скатерти и занавесов. Позже они узнали, что вторая часть ужина — десерт с коктейлями собственного изобретения, всегда проходил при свечах, так как ореол романтизма был визитной карточкой замка.
В столовой стояли небольшие круглые столики и буквой «Т» расположены длинные столы из вяза. Богатый «шведский» стол под огромной картиной голландского художника Ренессанса был банальной необходимостью, так как не хватало персонала. На этом длинном сервировочном столе находилась серебряная посуда, стояли готовые блюда, чередуясь с букетами цветов и стопками фарфоровых тарелок. Каждый накладывал себе еду сам.
