Узкие улочки жизни - страница 81
— Как и куча других людей.
— Я не желаю...
— Мы уже идём, фрау Эртте, — сказал я, подхватывая упирающуюся Еву под локоть.
***
Рассерженная женщина настолько похожа на взбешённую кошку, что начинаешь сомневаться в её принадлежности к человеческому роду и поневоле задаёшься вопросом, по чьему же подобию она была сотворена. Ева исключением не стала, всю дорогу до актового зала шипя на меня в лучших традициях соседской Тильди — короткошёрстного исчадия ада, считающего сад своими исключительными охотничьими угодьями, а заодно и отхожим местом. Впрочем, при виде расположившейся за длинным столом экзаменационную комиссию к девушке вновь вернулось соответствующее ситуации волнение, и моя провинность оказалась на время забытой перед лицом других неприятностей, выпавших на долю фроляйн Цилински.
Председатель комиссии и вечный Глава Коллегии, сухонький, удивительно подвижный для своих восьмидесяти с лишком лет старичок радушно предложил:
— Располагайтесь, фроляйн...
— Цилинска, — не замедлила подсказать госпожа секретарь. — Ева Ангела Цилинска, место рождения и проживания: Ройменбург.
— Очень хорошо! — Непонятно чему обрадовался герр Крюгер. Может быть, тому, что в ряды медиумов попадёт гражданин города, потому что среди членов Коллегии, насколько мне известно, подавляющее большинство составляли всё-таки приезжие.
— По представлению вашего куратора, герра Стоуна, вы признаны готовой пройти квалификационный экзамен. У вас лично есть какие-либо возражения по этому поводу?
Ева открыла было рот, но новость о моём кураторстве оказалась ещё более ошарашивающей, чем все предыдущие, поэтому девушка так и не произнесла ни слова, что было на руку нам обоим, поскольку оказалось сочтено полным отсутствием возражений.
— Позвольте представить вам комиссию и представиться самому. Петер Крюгер. Я здесь председательствую, а по совместительству ещё и управляю сумасшедшим балаганом, носящим гордое имя Коллегии медиумов. Справа от меня герр Грюнберг, наш блюститель чистоты и нравственности, далее его ассистент, которая и будет проводить экзамен — фроляйн Корн, совсем недавно пополнившая наши ряды, но подающая определённые надежды... Правда, не мне, — гнусно хихикнул старичок. — Слева герр Демеш, наш австро-венгерский коллега. С секретарём, думаю, вы уже знакомы: фрау Эртте у нас скала, я бы даже сказал, глыба порядка. И, собственно... Герр Стоун. Его вы знаете наверняка лучше всех нас, вместе взятых. Он будет наблюдать за, так сказать, соблюдением правил.
Смуглый и чёрноволосый Ласло Демеш, как воспитанный человек, кивнул мне, хотя мы пересекались с ним едва ли пару раз за пять лет, а вот Ханс Грюнберг, всегда выглядящий нарочито измождённым страдальцем, выделил для приветствия только взгляд, не выражавший никаких добрых чувств. Молодая женщина, названная ассистентом моего давнего недоброжелателя, в отличие от него посмотрела на меня с рассеянным интересом, но не более: видимо, наставник ещё не ставил её в известность об объекте своей неприязни и причинах таковой. Впрочем, как некогда показало чтение, он и сам толком не понимал, в чём дело. Наверное, я ему просто с самого начала не понравился. А может быть, Грюнберга сводил с ума факт попадания в ряды природных медиумов «выкидыша науки», как он всегда называл меня за глаза.
— Порядок проведения экзамена очень прост. Фроляйн Корн читает фрагменты газетных статей, разумеется, не вслух, а вы рассказываете нам, о чём идёт речь. Газета самая обычная, даже не сегодняшняя. На каждый фрагмент отводится примерно десять минут, всего пять фрагментов. Темы, как вы можете догадаться, разные. Если не сможете справиться с фрагментом с первого раза, вы вправе попросить повторить, но это, разумеется, снизит количество баллов. Все понятно?
— Да, герр председатель.
— Вы готовы начать?
Ева сделала глубокий вдох, выдохнула и откинулась на спинку стула:
— Да.
Сейчас она выглядела кем-то вроде беженки: в надетом поверх тонкого свитера просторном сарафане, вылинявшем от частых стирок, вязаных чулках и своих любимых туристских ботинках. Волосы, скрученные в две неряшливые «улитки», серьёзности внешнему виду девушки тоже не прибавляли. Представляю, что думает о ней тот же Грюнберг... А собственно, зачем представлять? Сейчас и так узнаю.
Хммм.
«Ещё одно чучело. И откуда они все берутся? А главное, доколе это будет продолжаться?! Неужели среди отпрысков уважаемых семей нет кандидатов? Конечно же, есть. Только они, как благовоспитанные люди, не торопятся застолбить своё место под солнцем, расталкивая всех остальных...»
Предсказуемо. Если учесть, что и я, по мнению Ханса, принадлежу ко всякому сброду, то Ева, выросшая без родителей, под присмотром старенькой бабушки, тем более подпадает под определение «не то, что нужно». И хотя экзамен одинаков для всех претендентов, у экзаменаторов может быть на сей счёт другое мнение, а значит, мне следует быть повнимательнее.
— Герр Стоун, у вас есть какие-то особые требования к проведению экзамена?
— Нет, герр председатель, всё как всегда: никаких специальных терминов из области науки, искусства, промышленности и прочего, никаких иностранных слов и никаких имён.
— Согласен, — кивнул герр Крюгер, подавая знак к началу экзамена.
Фроляйн Корн раскрыла газету, показательно сосредоточилась и начала думать. Сложность процедуры состояла в том, что сознание должно было отражать не впечатление от прочитанного текста, а сам текст, причём, дословно и непременно с паузами, символизирующими знаки пунктуации.
