Служба Радости - страница 28
— Тот, кто не бывал в аду, никогда не поймет скуку Вечности, — ответил Жюбо. — Я слышал даже такую версию, пока был в Нэт-Те: якобы в раю все чувства и ощущения, наоборот, притупляются, и главной наградой становится забвение. Уже потом в Службе Радости мне объяснили, что… Я думаю, нам стоит обосноваться здесь. Раздевайся, я тебя подлатаю.
Манада послушно скинула одежду. Глубокие раны в туловище уже начали потихоньку загнивать — по краям образовалась зеленоватая кромка. Жюбо осмотрел раны с видом патологоанатома, потом оторвал от дерева веточку и соскоблил гной. Следом залепил дыры пластилином, усадил девушку на плиту и встал на колени. С рукой пришлось возиться долго. Манада придерживала поврежденную конечность, а Жюбо аккуратно пришивал ровными стежками. Операция наверняка для него привычная, с таким мастерством выполнил. Несколько сов на деревьях глядели на них и ухали, зовя остальных животных кладбища присоединиться к просмотру. Красивая голая девушка сидит на могильной плите, а рядом над ней колдует длинноволосый Жюбо, словно прекрасный кавалер, просящий руки. Она смотрит на седую полосу в волосах как-то задумчиво. Возможно, хочет разглядеть в ней его мысли? Кисти продолжают длинной иглой делать стежок за стежком, ее пальцы придерживают синюю кожу. Иногда девушка переводит взгляд на половинку луны в небе, тогда мягкий свет наполняет серебром поволоченные глаза и две дырочки в голове.
Жюбо закончил. Он встал с колен, похрустывая костями, и критически взглянул на лоб Манады.
— Да, а здесь все совсем непросто… — вынес вердикт мертвый курьер.
— Почему?
— Замазкой не отделаешься, все равно получится неестественно. Хотя…
Он отломал два кусочка пластилина и затолкал девушке в лоб. Результат Жюбо не устроил, и он, медленными движениями, начал разглаживать замазку. Теперь со стороны все выглядело, будто он утешает девушку. Жюбо вытащил тюбики с краской и смешал несколько цветов здесь же — на плите. Процесс затянулся минут на двадцать, пока Жюбо не удовлетворился и покрасил лоб Манады. Получилось не очень — оттенок не соответствовал тому, что выдали в Дельте. Жюбо поморщился и размазал краску по всему лицу.
— Пойдет, — в конце концов, выдал мертвец.
— А что дальше? — спросила Манада.
— Теперь ты подлатаешь меня. Одевайся.
Манада переоделась в украденную одежду, а Жюбо, напротив, снял рубашку. Всего восемь пуль сидело в теле; с пятью он справился сам, а три замазала Манада. Жюбо накинул куртку из лавки и сел на землю.
— Ну что же, пора бы уж нам заняться делом, — сказал мертвец. — А то пока мы исключительно создавали себе неприятности и препоны. Надо заснуть и найти ту бабу.
— А если она уже мертва?
— Что значит, если? Она точно мертва. Это закон.
— Какой?
— Об изменении Замысла. Тут, видишь ли, какое дело: все в Мире подчиняется определенным законам. К примеру, мы не сможем вернуться в тот день, когда Биатриче обрюхатил селянку, и убить ее. Это уже произошло, а мы, как заинтересованные, ничего не сможем сделать. Ее жизнь может оборвать только незаинтересованный человек, исключительно в результате несчастного случая. Ну, там, подвернулась она под руку маньяку какому, он ее и прикончил. Однако мы можем менять следствие, то есть убить ее внуков. Даже не детей, а внуков, потому что исправить что-то, можно только через поколение.
— Не понимаю. Ведь мы, так или иначе, меняем будущее. Если мы убьем ее внуков, у них не будет детей. А если мы не убьем внуков, они их нарожают. Так какая разница?
— Тут так сразу и не объяснишь… — замялся Жюбо. — Ну, значит, есть Замысел — все сущее и несущее. Он подразделяется на четыре плана: (вырезано цензурой), загробный мир, Мир и Сон. Или правильней сказать не Сон, а Алям-аль-Металь, а Сон — это его второй уровень. Соответственно (вырезано цензурой) — это то, что прошло; загробный мир — это то, что будет; Мир — то, что есть; а Алям-аль-Металь — то, что может быть. У каждого плана свои законы, кроме, пожалуй, Сна — там правил нет. Так вот, Мир ограничен законами и правилами больше всех, и самой главной силой здесь является случай. Все в Мире подчиняется слепой удаче, так или иначе. Повезло — родился гением в хорошей обеспеченной семье и поучаешь хорошее обеспеченное будущее. Не повезло — родишься бомжем, у старой наркоманки, да еще и идиотом со слабым здоровьем. Естественно, на хорошее будущее можешь не рассчитывать. Говоря о будущем, я имею в виду загробный мир.
— Ясно, — кивнула Манада.
— Однако, если в жизнь первого или второго вмешается случай, они вполне могут поменяться ролями. Например, первый попадет в аварию, ему оторвет руки, и он сойдет с ума от злобы. Второй может выиграть в лотерею, или найти чемодан денег. Но суть в том, что таких вот случаев может с каждым человеком произойти определенное количество раз. Возьмем тех же колдунов. Они могут управлять случаем, потому что научились его копить. У них такое количество возможностей удачи или неудачи, что жизнь становится очень разнообразной и приводит хрен знает куда. Но простой человек не таков. Он проживает жизнь, пользуясь определенным количеством удач и терпя определенное количество поражений. Пока понятно?
— Да, но это не объясняет, почему мы не можем убить бабку, а вынуждены убивать внуков.
— А вот здесь как раз и вступает то, что у нас просто нет такой вероятности. Я в этих делах далеко не так хорошо разбираюсь, но суть сводится к тому, что человеку не может настолько не повезти, что его жизнь оборвут еще в зародыше. Такого просто не может быть и все — закон. Одно из многочисленных ограничений Замысла и конкретно Мира.
