Цитадель души моей - страница 88

которая уже потихоньку вниз пошла, огляделся вроде как с недоумением во взгляде. На

Арену во время боёв случалось мне пару раз заходить – заносила нелёгкая – но не саму

арену, разумеется. Так что вид мне внове. Овальное пространство югера три площадью

возвышающимися рядами галерей окружено, так, что я каждому, в амфитеатре

находящемуся, могу в глаза заглянуть с того места, где стою. Первый ряд от арены сетью,

из толстых пеньковых канатов плётеной и на столбах вокруг арены закреплённой, отделён.

Канаты просмоленные, в такой сети и мечом-то за один удар прореху не прорубишь, а

второй удар сделать лучники не дадут, парой возле каждого столба стоящие. Дело свое

лучники знают – на кровавые зрелища не отвлекаются, я их недоброе внимание постоянно

чувствую. А вот толпа меня уже совсем замечать перестала – всё её внимание сейчас

устремлено на коренастого заросшего мужика с одним глазом и выжженной буквой «F» на

лбу23. Ему удалось оторвать руки противника от своего горла и теперь он сидел на нём

верхом и, в такт крикам зрителей («Бей! Бей!») входя в раж, лупил кулачищами по лицу,

уже переставшего сопротивляться, противника. Я поморщился, оценивая, окинул взглядом

товарищей по несчастью – впрочем, какие они мне товарищи? Шестнадцать человек, со

мной – семнадцать. Как я и предполагал, в основном, всякое отребье. В драку особо никто

не лезет – жмутся по углам. Только пятеро могут быть для меня чем-то опасны. Первые

трое – неприятного вида типчики, что собрались плотной кучкой в противоположном

секторе арены. Видимо, договорились вместе быть (до определенного момента,

разумеется, причем каждый уверен, что определять этот момент будет именно он).

Взгляды прячут – прямо не смотрят, постреливают глазами искоса, но испуганными не

выглядят. Наоборот, собраны и к драке готовы. Одежда выглядит ветхой и рваной, но

именно что – выглядит. Крысы это портовые, удавку палача на арену сменившие. Бойцы

они, как правило, средние, зато на любую подлость горазды. Буду за ними следить в оба.

Одноглазый беглый раб встал с противника – явно тоже раба, не удивлюсь, если того же

хозяина – потрясая воздетыми к небу кулаками, покружился на месте, улыбаясь зрителям

щербатым ртом. Поверженный остался недвижимо лежать на песке, с лицом,

превращенным в кровавую кашу. Ну вот, уже пятнадцать. Толпа поддержала первого

победителя торжествующим рёвом. Невысокий, не очень-то мускулистый, нескладный, но

при этом крепкий и жилистый – как дуб, выросший на отвесной скале. Вряд ли он когда

держал в руке меч, но близко к себе его лучше не подпускать. Это четвёртый. И пятый –

последний из примеченных мною – высокий, широкоплечий, грудь десятивёдерным

бочонком над ногами-колоннами возвышается. Руки – с мою ногу толщиной, светлые

длинные волосы по плечам раскинуты, широченная русая борода с рыжинкой лопатой

грудь накрывает. Германец. Пожалуй, самый опасный для меня противник – заметно по

нему, что ситуация его беспокоит, но заметно также, что из всех, кто сейчас на песке стоит,

он – единственный настоящий боец (ну, не считая меня, разумеется). Рука его правая

время от времени бессознательным жестом пустоту за спиной ловит – за секирой или

мечом тяжелым, несомненно, тянется; да и куртка его – не просто куртка, а гамбезон

поддоспешный. Интересно, кто он такой и каким ветром его сюда занесло?

Тут шевеление какое-то за сетью вдруг началось – несколько рабов к сети в разных

местах вышли и принялись перекидывать на арену… оружие! Гладиусы, баклеры, гасты –

увидев это, я совсем в своей победе уверился – а то я уже начинал думать, что нам

предстоит голыми руками друг друга убивать, тогда с германцем проблемы у меня могли

возникнуть. Тут и возле моих ног какой-то сверток шлёпнулся. Недоумевая, я подобрал его

– похоже, просто сеть свёрнутая, под несколькими слоями которой что-то твёрдое

нащупывается. Я взял сеть за край, дернул, разворачивая, и на песок выпала пугия. Что

23 F - «fugitivus» — «беглый»

за?... Я подобрал кинжал, недоумённо оглянулся и увидел надменное лицо Пларка. Вот

скотина – и тут напакостил – нет бы нормальное оружие дать. Паскуда.

Хотя, может он и ни при чём: этот – первый – бой по-настоящему гладиаторским не

считается, но распорядители все же стараются его максимально похожим сделать. Мне,

стало быть, выпало ретиария изображать. В настоящем гладиаторском бою ретиарий

сетью и трезубцем вооружён, но тяжёлый трезубец запросто за сеть перекинуть можно и

насадить на него одного-другого зазевавшегося зрителя. Потому трезубец мне не дали. Да

оно и к лучшему – никогда оный в руках не держал и ума не приложу, как им сражаться.

Уж лучше пугия – привычней. Сеть я поначалу просто выкинуть собирался, но потом мне

в голову одна мысль пришла и я – не забывая по сторонам поглядывать – свернул сеть в

длинный жгут и принялся его узлами через каждые два пальма завязывать. Пларку мое

поведение явно не понравилось, он мне взглядом чуть дыру между лопаток не прожег. Ну

и Сатр с ним – всё равно он ничего сейчас предпринимать не станет, а потом – потом будет

всё равно. Если выгорит у меня задуманное, помешать он мне уже не сможет, а если не

выгорит – тогда тем более.

Получилась у меня в итоге тяжелая веревка длиной чуть больше паса, на которой