Бестиарий спального района - страница 25

— Ну что, девчонки, — лихо провозгласил Федор (в душе все содрогнулось от нелепости происходящего), — давайте за знакомство! А по автографу хотите?

Конечно, они хотели. У стеснительной Любы в сумочке даже блокнотик обнаружился. Где Федор и оставил витиеватую подпись. А вот у Наташи блокнота не было.

— Пустяки! — улыбнулся Федор. — Сейчас изобразим!

Он подозвал официанта, попросил маркер. Официант, тоже, похоже, узнавший Федора, принес. Федор задрал на девушке футболку — высоко, до самой груди. И размашисто расписался на животе поклонницы.

На Наташу этот трюк явно произвел впечатление, хотя на самом деле относился к числу пошлейших. Один из самых простых фокусов, освоенный еще на заре карьеры, верный способ затащить девчонку в постель. Но, спрашивается, зачем ему это — сейчас?

Странно, но факт: жена ушла от Федора, когда у него с этим делом еще не было проблем. А импотентом он стал практически сразу, через несколько дней. Заколдовала его, что ли, Анютка? Подарочек на прощание, так сказать… А что, очень даже может быть… Еще Гоголь говорил: уси жинки трошки ведьмы…

— Теперь я неделю мыться не буду, — сообщила Наташа, все еще взволнованная.

— Это правильно, — одобрил Федор.

Он закурил. Девчонки хихикнули, переглянулись.

— А почему вас по телевизору давно не показывают? — спросила Люба.

— Ну, как-то, знаете… — замялся Федор. — В общем, надоели они мне! Хотя вот на следующей неделе будут показывать. Уговорили все-таки… Очень просили…

— Ух ты! — воскликнула Наташа. — А по какому каналу?

Федор действительно должен был явиться публике в одном игровом шоу. На съемки, два месяца назад, он, помнится, пришел уже подшофе. Морщила носик молоденькая певица Лора Челль (по паспорту — Лариса Щель, для всех в мире шоу-бизнеса — Щелка). И недаром морщила: пивом от Федора несло невыносимо. Потом Федор что-то говорил невпопад, приводя режиссера в бешенство. Перед самой рекламной паузой выхватил у ассистента табличку с названием шоу, сплясал с ней нечто вроде чудовищного гопака. Осатаневший режиссер отказался перезаписывать эпизод. Федор плюнул в его сторону, сделал непристойный жест в адрес Щелки, демонстративно обмахивавшейся каким-то буклетом, и ломанулся к выходу. Семенивший рядом с ним администратор — педерастической внешности парнишка — причитал трясущимися губами: «Ой, мамочки! Да как же это? Что же вы так-то?»

Федор хотел было дать ему по шее, но отчего-то пожалел бедолагу.

И вот этот вот кошмар стоит в программе на следующую среду. Скорее всего, правда, без участия Федора. Вырезали, наверное, погаными, так сказать, ножницами. И слава богу! Денег вот только не заплатят. А деньги бы пригодились… Но позорище-то…

— Нет, — мотнул он головой, — не надо вам этого смотреть, девчонки! Я и сам не стану, гори оно все ясным пламенем! Неудачная съемка получилась.

Подруги захихикали.

Федору вспомнилось, как совсем недавно довелось ему мелькнуть на первых кнопках. Выходила замуж светская дива. На роскошную церемонию, в ресторан пафосного отеля Федора позвали как живую легенду. Оказывается, и невеста и жених (прожженный толстожопый буржуй, клейма ставить негде) в свое время плакали от его, Федора, песен. Особенно от той, которая про дождь. «По крышам зарядил, всю душу промочил, потом перевернул… Дождь…» Поется с переборчиком, козлиным голосом. Аккомпанемент — три блатных аккорда.

Федор пришел на свадьбу со спутницей — милой, провинциальной, безмозглой солисткой группы «Пупсики». Девочка, согласно тайному продюсерскому замыслу, якобы появилась в жизни Федора после разрыва с женой.

То ли для раскрутки «Пупсиков» это требовалось, то ли для реанимации самого Федора, но его вся история коробила. Унизительной казалась. Пусть он не Вадимыч и не Юлианыч, но все-таки — не чета каким-то там «Пупсикам».

Обстоятельства, однако, заставили согласиться. Столичная публика вяло полюбопытствовала: седина в бороду поп-рок-динозавру? Шалит? М-да… Этим интриги продюсеров и закончились. А Федор, по инерции, должно быть, продолжал свои странные и безжизненные отношения с силиконовой девушкой. Об их якобы романе даже писала иногда желтая пресса. Анюта, естественно осведомленная обо всем, потом звонила ему: «Какое же ты, Федя, чмо все-таки».

И вот на той помпезной свадьбе он засветился-таки перед камерами. Секунду-другую его даже показывали крупным планом, вместе с силиконовым пупсиком. Теперь, по словам продюсера, следовало ждать всплеска приглашений на корпоративы.

А вы говорите, девоньки, по телевизору не показывают…

2

Вспоминая, Федор замолчал, ушел в себя. Девчонки пошушукались, похихикали о своем. Наташа вдруг спросила:

— А вы, Федор, наверное, сидели, песенку новую сочиняли? А мы вас отвлекаем?

— Да нет же! — искренне удивился Федор. — С чего вы это взяли?

— Ну как! Вы же такой задумчивый, сосредоточенный сидели…

— Чтобы ты, Наташа, знала, — мягко сказал Федор, — песенок я не сочиняю уже десять лет.

— Ни фига себе! — с милой непосредственностью воскликнула девушка. — А почему?

— Почему? Есть одна история, — усмехнулся Федор. — Что, рассказать?

— Ой, пожалуйста! Расскажите! — Люба даже перестала стесняться, захлопала в ладоши.

— Короче, история такая. Жил да был один мальчик. Звали его — Федя.

— Как вас! — проницательно заметила Люба.

Да, подумал Федор, эта умом не блещет. И шнуровка эта идиотская на ногах… Так что и со вкусом — тоже беда. Подруга-то ее во всех отношениях поинтереснее будет…