Рыцарь без меча - страница 83
— Кто там, Тайлина? — раздался голос из дома. — С кем ты разговариваешь?
— Мама! — воскликнула Зерина и побежала в дом, сестра и Харт — за ней.
Диаманта и Эдвин осторожно вошли следом в маленькую бедную комнатку. Там было душно, несмотря на открытое окно. Зерина стояла на коленях у кровати и плакала, уткнувшись лицом в грудь матери, а та гладила её по чёрным волосам.
— Пойду займусь Фитой, — проговорил Харт, выходя в коридор. — Эдвин, принеси воды. Вот уж не думал, что всё так обернётся. Как Зерине теперь оставить мать? Она и так корила себя, что уехала!
Тайлина постаралась устроить гостей как можно удобнее, но всё равно в эту ночь почти никто не спал. В этом доме была тоска, которая отличает дома тяжело больных и стариков. Всё тут словно бы обветшало, воздух был пропитан печалью и усталостью. Несмотря на разгар лета, казалось, что на дворе зябкая осень.
На следующее утро поднялись чуть свет. Зерина подошла к Эдвину.
— Меня мама опять спрашивала, останусь я или уеду… Я ведь так и не смогла ей сказать, что уеду. Боюсь, если…
— Ну что ты! Остаться — твой долг.
— Ты ведь не простишь себе, если снова уедешь, — согласилась Диаманта.
— Зерине-то и в самом деле ни к чему ехать в Галь, а я бы всё-таки хотел поехать, — сказал Харт. — И не спорьте! Вот только Зерину надо будет потом забрать отсюда. Так что поеду только до Галя, а потом — назад. Жалко, что всё так получилось… Но на остров всё-таки не поплыву.
— И правильно, — одобрил Эдвин. — Только, может, тебе лучше вообще остаться здесь? Поможешь Зерине, поддержишь её.
— Нет уж, Эдвин, — горячо возразила Зерина, — пусть Харт с вами едет, мне так спокойней будет!
Они быстро собрались, попрощались, Харт сел на козлы, и вскоре домики Дайты скрылись за поворотом дороги.
* * *
После Зота погода изменилась. Отгремели несколько гроз, на пару дней зарядили дожди, потом похолодало.
Лунный лес остался позади. Вскоре на горизонте показались горы. Хребет Большого Дракона с каждым днём приближался. Наконец они вывернули на широкую дорогу вдоль гор и поехали на восток, чтобы потом свернуть на юг к Артиссе.
Дул западный ветер, по небу бродили тучи, производившие впечатление дождевых, но время от времени выглядывало солнце. Диаманта устала идти и решила отдохнуть в фургоне. Эдвин собрал для неё букет ромашек, легко вскочил в фургон на ходу и сел рядом. Она улыбнулась.
— Какие радостные цветы. А ты почему грустный?
— Вспомнил детство… Я всегда такой, когда сюда приезжаю. Знаешь… Хочу тебя попросить. Не рассказывай дяде и тёте о том, как мы жили, что со мной было. Я сам расскажу, если спросят, и всё объясню.
— А почему?
— Увидишь. Они совсем не такие, как твои родители, как мы с тобой. Тётя Натейла и дядя Сат… Тётя — сестра отца.
— А у них есть свои дети?
— Да, две дочери. Они на несколько лет старше меня, обе давно замужем и живут в Адаре. Когда я оказался у дяди, они ещё жили в Артиссе, но мы мало общались, им неинтересно было со мной. Я водился с местными ребятами, но близко ни с кем не дружил. Настоящие друзья у меня появились только в театре. В доме отца была служанка, Серита. Моя няня. Я её очень любил, и дядя взял её к себе в дом, когда я туда перебрался. Я бы очень хотел её увидеть. Надеюсь, она жива и здорова…
К вечеру они выехали к большому селению в живописной долине у реки.
— Артисса, — сказал Эдвин.
— Куда ехать-то? — спросил Харт.
— Давай я сам, — Эдвин сел на козлы вместо Харта и повёл фургон по уютным зелёным улочкам в центр.
— Вот здесь я жил до шести лет, — он показал на большой каменный дом, выходивший фасадом на центральную площадь.
— А потом поселился у дяди?
— Да. Отсюда уже недалеко.
Они повернули налево, проехали ещё немного и остановились около солидного дома с просторным двором и садом, за которым начинался спуск к реке.
— Красиво здесь! — сказала Диаманта.
— Да, богато живёт твой дядя, — заметил Харт. — Ну ещё бы, он же судья…
Эдвин соскочил с козел и постучал в ворота. Открыл сонный молодой слуга.
— Господин Сат дома?
— Нет, они уехали по делам. Скоро вернутся. Попозже придёте или позвать хозяйку?
— Позови, — улыбнулся Эдвин.
Слуга побрёл в дом.
Через минуту на пороге показалась русоволосая худощавая женщина с озабоченным лицом, в зелёном платье с белым воротничком. Она взглянула на Эдвина голубыми глазами и на мгновение застыла.
— Эдвин?!
Спустилась и обняла племянника.
— Какой ты стал… Какой взрослый! А это кто?
— Диаманта, моя жена. А это Харт, актёр из нашего театра. Мой друг.
— Так ты уже женился? А я как сейчас вижу тебя таким маленьким… Но что же мы стоим? Пойдёмте в дом. Позаботься о лошади, — велела она слуге.
— Фита не слушается посторонних, я сам заведу её во двор, — сказал Харт. Натейла рассеянно кивнула, увела Эдвина и Диаманту в гостиную и усадила на диван.
Комната была обставлена уютно, но без тени фантазии. Вещи лежали очень ровно, словно старательно соблюдали правила. Зелёные портьеры на окнах висели строго симметрично, накидки на креслах не позволяли себе ни одной лишней складки, и даже вышитая салфетка на каминной полке сознавала свой долг и лежала точно посередине. На полу, на видном месте, стояли дорогие часы с золотыми украшениями, которые выглядели роскошно, но плохо сочетались с обстановкой, а над ними висел большой портрет какого-то важного господина в судейской мантии.
