Бартоломе де Лас-Касас защитник индейцев - страница 127

Весть о том, что Лас-Касас едет в Мехико, произвела в городе такое впечатление, что, казалось, идет вооруженное войско против беззащитных колонистов! Президент Аудиенсии вынужден был написать Лас-Касасу письмо, чтобы он задержался где-либо, пока не утихнут страсти, вызванные в городе известием о его приезде, и что он не может ручаться за его жизнь. Тем не менее Лас-Касас въехал в Мехико открыто, днем.

В монастыре, где он остановился, его посетили в тот же час президент и королевский ревизор де Сандоваль. Зная его резкую прямоту и горячий характер, опасный для них, они решили предварительно поговорить с ним, выяснить его намерения.

— Сеньоры, — откровенно сказал Бартоломе, — я понял вас, но не могу ничем утешить. Я буду выступать, как всегда, против рабства, и никогда не устану повторять тем, кто не хочет слышать, о позоре, которым покрывает себя всякий, кто защищает рабство индейцев. Я знаю, что вы, — и он обратился к ревизору, — писали королю обо мне, что я неразумный упрямец. Ну что же! Пусть мне грозит королевская немилость, пусть мне грозит даже смерть, ничто не может поколебать меня.

Давление президента Аудиенсии на совещание епископов не помогло: Лас-Касас заставил его разрешить совещанию обсуждать вопросы рабства. На совещании был составлен мемориал, осуждающий рабство и бесправие индейцев. Он не был напечатан из-за отсутствия средств и распространялся в списках.

Но Бартоломе знал, что эта победа не будет прочной, так как многие епископы в Индии имели крупные земельные владения и не были заинтересованы в отмене рабства. И он окончательно утвердился в мнении, что в Кастилии он сможет сделать больше, чем здесь.

Приняв такое решение, он сразу же назначил своим заместителем каноника Хуана Перреру, и в помощь ему — Томаса Касильяса и Томаса Торреса.

Уже почти накануне отъезда вечером к Бартоломе пришел Хордан:

— Падре, ну как вы думаете, кого я здесь встретил?

— Не знаю, Хордан, кого же?

— Этого негодяя и мерзавца Хиля Кинтану! Того, кого вы справедливо наказали и лишили сана!

— Что же он тут делает?

— А то, что тут его простили, вернули сан священника, и он снова сеет везде подлые слухи о вас, даже предлагает ехать в Кастилию и разоблачить вас там.

— Хордан, друг мой, ну что ты возмущаешься? — улыбнулся Бартоломе. — Ты же не сердишься на москита, который кусает тебя?

— Да, но я убиваю его, а этого Кинтану, прости господи, даже и поколотить нельзя!

— Забудем, Хордан; не стоит он того, чтобы и говорить о нем.

Одним из самых главных соображений, заставивших Бартоломе ехать в Кастилию, было еще и известие о том, что некий ученый, доктор теологии Сепульведа, написал трактат, в котором оправдывает и защищает захватнические испанские войны в Америке, а также утверждает, что индейцы рождены быть рабами.

Огромный ущерб, который могли принести эти вредные взгляды делу укрепления «Новых законов», был очевиден для Бартоломе. Ведь и король, и духовенство, видя столь яростное сопротивление колоний «Новым законам», могли ухватиться за любой повод, чтобы аннулировать эти законы.

Бартоломе знал, что ему предстоит в Кастилии долгая и упорная борьба, по сравнению с которой все стычки с жителями Сьюдад-Реаля казались детской игрой. Там стояла на карте лишь его жизнь, а в Кастилии он должен будет всей силой своего ума, огромного опыта, а главное — всем своим пылом бойца, отстоять завоевания мира и справедливости в Новом Свете.

Когда решение ехать было им уже принято, в Аудиенсию из Совета по делам Индий пришел приказ, гласивший, что епископу Чиапаса, Бартоломе де Лас-Касасу предписывается прибыть в Кастилию, чтобы оправдаться в тех обвинениях, которые присланы в большом количестве от многих частных и официальных лиц из Америки. Если же епископ Чиапаса откажется ехать, то применить к нему меры, обеспечивающие его прибытие.

В ответ на последние слова приказа Бартоломе насмешливо спросил аудитора:

— Какие же меры, сеньор, вы могли бы принять, смею вас спросить?

Аудитор смутился:

— Не знаю, ваше преосвященство, но, если не действуют меры убеждения…

— То применяют меры принуждения? — добавил так же насмешливо Бартоломе. И так как аудитор молчал, Бартоломе продолжал, но уже с горечью: — Еще в юности я видел, как Кристобаля Колона привезли из Америки в Севилью в оковах. Что ж, сеньор, исторические примеры тем и хороши, что их можно повторить!

Аудитору было стыдно: Лас-Касас угадал. Если бы он отказался ехать добровольно, то было приказано привезти его, семидесятичетырехлетнего старика, в Кастилию, как пленника. Не в оковах, конечно, но под стражей…

— Успокойтесь, сеньор, — устало проговорил Бартоломе, — я решил еще ранее полученного вами приказа ехать в Кастилию.

Диспут с доктором Сепульведой

…Часто простое слово бывает благоприятно для благоденствия государств, и не автор этого слова, а само оно в состоянии привести в движение умы, могущественно развивая свою скрытую силу.

Петрарка

Вернувшись из Нового Света в конце 1547 года, Лас-Касас немедленно отправился к принцу Фелипе и в Совет по делам Индий. Отчет Лас-Касаса о деятельности в Чиапасе и решения совещания епископов в Мехико, подтвердившие его правоту, сняли все вздорные обвинения, послужившие причиной вызова в Кастилию.

Лас-Касасу предстояло теперь вступить в упорный и долгий диспут с доктором Сепульведой.