Бартоломе де Лас-Касас защитник индейцев - страница 71

— Слава и деньги — капитанам, а солдату только лихорадка да раны от стрел, — добавил тихо другой ветеран индейских походов.

— Ну, пошли ворчать наши старики! — воскликнул молодой арбалетчик, известный своим бесшабашным и драчливым характером. — Я нимало не забочусь о своем кошельке: все равно золото течет сквозь дырявые карманы как вода! А вот лихо подраться с собаками-индейцами — это дело! Не люблю, когда моя шпага долго ночует в ножнах!

— Помолчи, любезный, — недовольно заметил Фернандес, — знаешь, что капеллан не любит таких разговоров.

— Разговоров не любит, а сам держит рабов в своей асиенде, — проворчал снова старый солдат. — Знатные господа — все на один лад.

Отряд подходил к селению, перед которым были зеленые поля маиса вышиной в человеческий рост. На дороге испанцев уже ждали гостеприимные, нарядно одетые индейцы, украшенные цветами, в причудливых головных уборах из перьев и рыбьих костей. Многие несли хлеба из маиса и касаби, плоды в корзинах, связки рыбы и дичи.

На большой площади тысячная толпа индейцев окружила отряд испанцев плотным кольцом. Высокий плечистый Нарваэс в серебряных латах с красной перевязью, в шляпе с пышным плюмажем, на золотисто-гнедом могучем коне вызывал всеобщий восторг и изумление. Индейцы показывали на него руками, иные садились на корточки, чтобы получше рассмотреть алый чепрак с золотым гербом, звенящие бубенчики на сбруе, и все это необыкновенное чудо, которое они видели впервые; им казалось, что человек и лошадь — одно существо!

Бартоломе начал размещать в домах на отдых носильщиков и солдат. Вдруг с площади донеслись до него нарастающий шум и крики, как будто бы там началось сражение. Выскочив из дома, Бартоломе увидел, как с площади бегут индейцы.

— Что случилось? Куда вы бежите? Стойте!

Его не слушали. Испуганные индейцы бежали, сбивая друг друга с ног. Бартоломе кинулся на площадь. Там творилось нечто непонятное: испанцы, как безумные, рубили и кололи индейцев своими шпагами и мечами. Казалось, что солдаты прорубали себе просеку в чаще окровавленных тел, и индейцы падали под их ударами, как подрубленные деревья.

Нарваэс, отъехав в сторону, спокойно сидел на лошади и наблюдал избиение индейцев.

— Прекратите немедленно бойню, Нарваэс! — гневно потребовал Бартоломе. — Солдаты обезумели! Почему вы молчите?

Нарваэс беспечно пожал плечами:

— Что я могу сделать, капеллан? В них словно вселился дьявол!

— Я предаю их и вас дьяволу! — и Бартоломе в отчаянии снова бросился к хижинам.

Несколько солдат, услышав шум и крики, доносившиеся с площади, напали на спящих индейцев-носильщиков.

— Прочь, безумцы! — закричал Бартоломе солдатам. — Я приказываю вам бросить оружие!

Он метался между хижинами, угрожая солдатам.

— Не бойтесь! — успокаивал Бартоломе индейцев, пытаясь заслонить их от разъяренных солдат. — Я не позволю погубить вас! Они не тронут вас больше!

Некоторым носильщикам удалось забраться на крышу дома. Молодой индеец, доверившись словам капеллана, спустился с крыши. Но какой-то солдат ранил его шпагой в живот.

Бартоломе бросился к юноше.

— Сын мой! Я сам послал тебя на смерть! — и он пытался поднять его с земли, но было поздно: тот умер у него на руках. Не помня себя от гнева, Бартоломе ударил убийцу своим кинжалом прямо в сердце.

…Отряд испанцев с оставшимися в живых носильщиками поспешно покинул залитое кровью селение Каонао. Позади солдат в угрюмом молчании шел Бартоломе с непокрытой головой.

...

Сожжение и пытки в индейском селении, захваченном испанцами. Старинная гравюра.

Нарваэс подъехал к нему.

— Вы потеряли вашу шляпу, капеллан? Быть может, вы устали? Хотите сесть на лошадь, а я пройдусь пешком? — смягчив свой грубый голос, спросил Нарваэс.

— Замолчите, Нарваэс! Я не желаю разговаривать с вами, пособником убийц!

— Ну-ну, капеллан! — примирительно сказал Нарваэс. — Не будем ссориться! Клянусь честью, я и сам жалею о резне.

— Жалеете? А вы понимаете, к чему это приведет? Как мы будем налаживать мирные отношения с индейцами, когда они теперь будут бежать от наших шпаг, как в Байямо?

— Я и сам не пойму, как это произошло! Эй, Гарсия! — позвал Нарваэс старшего солдата. — Какой дьявол вас подзуживал там, на площади?

— Не знаю, лейтенант, — виновато ответил тот. — Мне показались подозрительными эти украшения из рыбьих костей, не были ли они отравлены?

— А я думал, — добавил другой старый солдат, — что они прятали стрелы под своими передниками!

— Их было так много… Мы — словно горсть песку в воде среди них! Что им взбредет в голову? Вдруг бы они напали на нас? Ведь их тысяча против ста! — сказал арбалетчик.

— Но они же не нападали! — в негодовании воскликнул Бартоломе.

— Кто первый вытащил шпагу, сознавайтесь? — опять спросил Нарваэс.

Но никто из отряда не мог вспомнить, кто первый начал.

— Видно, сам дьявол вел нас сегодня к этому ручью! — проговорил Фернандес.

Наступила ночь. Нарваэс приказал отряду остановиться на привал. Солдаты разожгли костры и приготовили ужин.

— Сеньор, — позвал Хасинте, — сеньор, пойдите поесть! Я все приготовил.

— Я ничего не хочу, Хасинте. Дай мне плащ, я не пойду в палатку. А ты ложись спать.

Хасинте принес плащ и ушел, горестно качая головой. Он понимал, что у сеньора тяжко на душе.