Бартоломе де Лас-Касас защитник индейцев - страница 83
Приор обеспокоенно сказал:
— Я боялся этого. Обстановка в Санто-Доминго очень напряженная, сеньоры. Надо что-то предпринять!
— Я думаю, — сказал серьезный пожилой дон Суасо, — что сеньору Лас-Касасу придется опять отправиться в Кастилию. Эти монахи-иеронимиты ничего, кроме вреда, не принесли и продолжают в том же духе. Вы знаете, что они подписываются уже капелланами Веласкеса? Вы знаете, что они пишут без конца доносы на вас и на меня кардиналу Сиснеросу, в Совет Индий и еще бог знает куда? Этих доносчиков надо убрать из Санто-Доминго.
— Особенно они злы на вас, Бартоломе, — сказал приор. — Они называют вас факелом, который превращает все в пламя!
— Это очень образная и лестная характеристика, — заметил Суасо. — Делает честь таким неучам, как отцы-иеронимиты.
— Их мнение мне безразлично. Плохо то, что они прощают бесчеловечность обращения с индейцами, а считают себя слугами милосердного бога, — ответил Бартоломе.
— У них слишком много родственников на островах, — проворчал Суасо, — и причем родственников состоятельных. Для слуг господа бога это совершенно излишне!
— Ну, а теперь о деле, — сказал приор. — Я согласен с доном Суасо: вы должны ехать в Кастилию и обо всем рассказать кардиналу Сиснеросу. Никто лучше вас не сможет этого сделать, дорогой Бартоломе: ваша горячая убежденность и красноречие покорили кардинала и фламандца.
— И еще сильнее, чем красноречие дона Бартоломе, была боязнь потерять доходы короны. Сиснерос — тонкий государственный ум и видит, что колонисты думают только о своей выгоде. А молодой король стеснен в средствах, и фламандцы это отлично знают, — проговорил практичный Суасо.
— Неважно, что руководит кардиналом Сиснеросом и доном Адрианом, — сказал Бартоломе. — Важно, что это отвечает законам гуманности и справедливости. В этом Индия более всего нуждается.
В тот же вечер Бартоломе написал кардиналу Сиснеросу о поведении монахов-иеронимитов и обстановке в Санто-Доминго и стал ждать ответа.
На другой день Бартоломе направился на официальный прием к вице-королю Диего Колону и вручил ему свои полномочия. Тот с обидой сказал:
— Неужели мы не могли здесь по-семейному решить все наши дела? Зачем вам понадобилось тайком ехать в Кастилию и жаловаться королю на ваших друзей, ибо я считал себя всегда вашим другом. И наши покойные отцы, мир их праху, тоже были друзьями…
— Не будем говорить о наших отцах! За их ошибки теперь надо расплачиваться нам. И не только за их ошибки, но и за нашу слепоту. Диего, разве вы не видите, что делается в Индии? Как гибнет земля, которую открыл ваш великий отец?
— Мы могли бы обуздать некоторых колонистов сами…
— Нет, Диего, не обольщайтесь. Люди слишком крепко держатся за свои богатства. И нужна большая власть, чтобы вернуть Индии то, что было захвачено незаконно, силой, а именно — свободу и земли ее жителей!
— И вы надеетесь на королевские реформы?
— И на реформы, и на добрую волю некоторых людей. Ведь не все же останутся слепы!
Случилось так, что письмо Бартоломе, адресованное кардиналу Сиснеросу, попало в Совет по делам Индий. Враги Бартоломе уничтожили его, не передав кардиналу.
И вот в мае 1517 года, не дождавшись ответа кардинала, Бартоломе снова отплыл в Кастилию, пробыв на Эспаньоле всего лишь четыре месяца. За это время они с Рентерией оформили передачу своих бывших земель и рудников короне. Сам Рентерия оставался на Кубе, в городе Сант-Яго, на королевской службе в качестве алькальда. Его несложное хозяйство вел по-прежнему Хасинте.
Месть де Фонсеки
…Как башня стой, которая вовек
Не дрогнет, сколько ветры ни бушуют.
Данте
В июле 1517 года Бартоломе приехал в Кастилию и тотчас же отправился к кардиналу Сиснеросу.
В городе Арандо-де-Дуэро, в своем великолепном замке, лежал измученный болезнью кардинал. Он принял Бартоломе, выслушал его, но помочь уже ничем не мог.
— Я уже на другом берегу, лисенсиат, — с трудом произнес Сиснерос. — Но вы не бросайте… вашего дела… поезжайте в Вальядолид. Должен прибыть король.
— Прощайте, ваше преосвященство, — тихо сказал Бартоломе и вышел. Кардинал впал в забытье и не слышал его ухода.
Бартоломе остался один. Что делать? Ехать во Фландрию навстречу королю? Он все же решил сначала поехать в Вальядолид. Там он встретил Рехинальдо де Монтесино, брата его друга Антонио.
— Что с вами, Лас-Касас? — с участием спросил тот. — У вас неприятности?
— Неприятности! — горько усмехнулся Бартоломе. — Это было бы не страшно! — и он рассказал о своих невзгодах.
Рехинальдо посоветовал ему ждать короля в Вальядолиде и обещал поддержку. Наконец в конце 1517 года король Карлос приехал из Фландрии в Испанию. Он начал свое царствование с того, что устранил регента Сиснероса. Тот, совершенно больной, все же поспешил навстречу королю. Но шестнадцатилетний король не принял Сиснероса и ограничился письмом, в котором благодарил регента за оказанные услуги и рекомендовал «удалиться на отдых и ждать от неба воздаяний за свои заслуги». Эта неблагодарность ускорила и без того близкую кончину старого регента.
Молодой король, воспитанный во Фландрии, приехал окруженный придворными фламандцами. Великим канцлером он назначил Жана Сальваджо, или, как его называли испанцы, Хуана Сельвахио. Адриан Утрехтский получил должность епископа Тортоссы, а затем стал кардиналом и великим инквизитором. Огромное влияние имели фавориты Карлоса — его другие воспитатели — граф де Шьевр, которого даже называли «второй король», и герцог де Шоль, более известный под именем Лашо.
