Жернова. 1918-1953. Вторжение - страница 117

Они еще не покончили с завтраком, как со стороны деревни, где они ночевали, послышались взрывы, затем над их головами пролетели несколько «юнкерсов» с хищно растопыренными лапами-шасси. Самолеты развернулись и полетели назад. Снова там забухало и затарахтело.

Алексей Петрович и Кочевников молча смотрели в ту сторону, представляя себе запруженную повозками улицу, ничем не защищенные избы с бабами в них и ребятишками, с обозными дядьками, с коровами и овцами, гусями и курами.

«Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, придет серенький волчок, тебя схватит за бочок», — прозвучал в ушах ночной женский голос из-за печки, и тоска черной лапой сжала сердце Алексея Петровича.

— Да-а, — покрутил головой Кочевников. — Такие вот дела, товарищ майор.

— Поехали, старшина, — хрипло выдавил Алексей Петрович, возвращая на газету надкусанный огурец. Он вспомнил разговор с начштаба фронта Климовских, и как тот с такой же натужной хрипотой выдавливал из себя: «Мы посылаем пехотинца против немецких танков с гранатой или бутылкой с зажигательной смесью…» И уже о себе: «Вот ты никого никуда не посылаешь, а боль у вас с генералом Климовских и старшиной Кочевниковым одна и та же. Отсюда до ненависти и решимости драться до последнего вздоха менее шага». Но для этого нужны другие начальники.

Глава 12

Над небольшим местечком Чаусы, к которому Задонов подъезжал со стороны Новых Брылей, кружили вездесущие немецкие самолеты. Оттуда слышались уже знакомые звуки разрывов бомб и отрывистые выстрелы зениток. Но помимо них звучало и еще что-то знакомое, к бомбежке отношения не имеющее.

— Похоже, там идет бой, — высказал предположение осторожный Кочевников и вопросительно глянул на Задонова.

— Да, очень похоже, — согласился Алексей Петрович. — Но немцев там вроде бы не должно быть… Откуда им взяться?

— Может, десант с самолетов высадили? — предположил Кочевников.

— Может быть.

— И отступающих не видно…

— А что у нас впереди за деревня? — спросил Алексей Петрович.

— Кто ее знает! На карте никакой деревни нет. Сами знаете, товарищ майор, что у нас за карта.

— Поехали-ка в деревню, там и выясним. В любом случае нам надо в Могилев.

— Как прикажете, — пожал плечами Кочевников и тронул машину.

На окраине деревни они увидели пасущееся небольшое стадо коров и овец, старика-пастуха в соломенной шляпе и дождевике из мешковины, сидящего на валуне. Остановились. Алексей Петрович выбрался из машины, подошел к пастуху.

— Добрый день, дедушка, — поздоровался он.

— Добрый-то добрый, дорогой внучек, да, видать, не шибко, — оглядев с подозрением Задонова, проворчал насмешливо пастух. — Эвон, в Чаусах-то, слышь, какая катавасия? Чего уж доброго! Неровен час, и до нас германец доберется. А вы никак в тую сторону правите?

— В ту самую.

— Ваше дело, конечно, военное, да только дуриком в петлю лезть никакой пользы. Час назад тут, почитай, пятеро енералов на автомобилях на Кричев подамшись. Уж больно спешимши, сердешные.

— А что это за деревня? — спросил Задонов.

— Деревня-то? Обнаковенная деревня. Новые Липки прозывается. Двадцать два двора на сёняшний день. Если молока или там хлеба, так энто вон в той избе, со скворешней которая. Там тетка Марфа, бригадирша нашенская, порадеет за ради Христа.

— Спасибо, у нас все есть.

— Я не к тому, что нету. Я к тому, что у Марфы обои сыны в Красной армии страждаются. На третий день, как Молотов по радиву выступимши, так их и забримши. И мово внука Ваньку за канпанию.

— А скажите, в деревне телефон имеется?

— Телефон-то? Как же, имеется. Аккурат перед самой войной провемши. У Марфы же энтот аппарат в горнице на стенке и висит. Поскольку правления своего не имеем.

— А как Марфу по отчеству?

— Савельевна. Фамилия Прошик. Ежли антересуетесь.

Ухающие звуки со стороны Чаусов прекратились, зато стали отчетливо слышны звонкие выстрелы пушек и трескотня пулеметов.

— Могёт быть, их там теперь и убивают… сынов ейных и мово внука. Помоги им Господи, Владыка небесный, — горестно прошептал старик и перекрестился.

Алексей Петрович повернулся и молча пошел к машине.

Угнездившись на своем месте, сообщил Кочевникову с желчной иронией:

— Деревня Новые Липки. Двадцать две избы. Имеется телефон. Вон в той избе живет тетка Марфа, бригадирша тутошняя. Час назад мимо деревни проехали на Кричев какие-то генералы… целых пять штук… если верить пастуху. Думаю, надо заехать в деревню, позвонить в Чаусы, выяснить обстановку.

Кочевников молча кивнул головой и тронул машину.

Изба Марфы вторая от краю. Скворечник приделан на шесте к самому коньку крыши, крытой драньем. Перламутровый от солнечного света скворец сидит на палочке и чистит перья. Два провода со столба уходят под крышу. Из трубы вьется дымок. Во дворе, обнесенном забором из горбыля, копошатся ребятишки, мал мала меньше, что-то мастерят из щепок. Заслышав машину, прильнули к щелям в заборе.

На крыльцо вышла дородная женщина в мужском пиджаке, в белой косынке, черной юбке и кирзовых сапогах. Приложив ко лбу ладонь козырьком, молча и неподвижно смотрела, как из машины выбирается военный, как он подошел к калитке, открыл ее, вошел и, остановившись в нерешительности, спросил:

— Здравствуйте. Вы — Марфа Савельевна?

— Да, я самая, — произнесла женщина с непонятным испугом, не двигаясь с места.

— Можно от вас позвонить в Чаусы?

— Мож-жно, — неуверенно ответила она и переступила с ноги на ногу.