Прошлой ночью с герцогом - страница 51
Гриффин вырвал руку:
– Нет, не стоит, но, если не хотите спать, можете посидеть в спальне и поболтать.
Вера поднялась на цыпочки и поцеловала брата в щеку.
– Спасибо, дорогой. Именно это я и хотела услышать.
Сара чмокнула его в другую щеку:
– Можно, мы пойдем в твою комнату? Она дальше других от спальни Эвелин, и мы не разбудим ее своим смехом.
Подхватив юбки, девушки направились к лестнице.
Время пришло. Больше никаких проволочек. Предстоит серьезный разговор с Гриффином.
Она глубоко вздохнула и встретила его взгляд, в котором не было ни гнева, ни разочарования. Он даже не выглядел озадаченным – скорее решительным.
– Пойдемте в мой кабинет, Эсмеральда.
Глядя в его невероятно синие глаза, она ощутила, как в нее вливаются непоколебимая сила и вера, что все будет хорошо. Как бы ни распорядился полученными сведениями, он не унизит ее.
Она кивнула и услышала, как хлопнула дверь одной из спален наверху.
Полагаясь на свою внутреннюю силу, она прошла мимо него и направилась по коридору к кабинету. Если даже герцог уволит ее, она выживет, как всегда.
Когда она вошла в кабинет, оказалось, что камин не разожжен, а лампы не горят. Слабый свет проникал внутрь только из вестибюля, да и то всего на несколько футов. Радуясь темноте, Эсмеральда прошла к окну и обернулась.
Гриффин остался стоять в дверях, глядя на нее. В этот момент она почти сдалась. Освещенный сзади лампой, горевшей в коридоре, он выглядел таким сильным, таким властным. Этот недосягаемый мужчина пленил ее сердце, и она не знала, как его освободить, у нее просто не хватало воли.
Гриффин, так и не сказав ни слова, широкими шагами подошел к ней, схватил в объятия и завладел губами. Эсмеральда задохнулась от неожиданности, испуганная и одновременно счастливая. Его губы оказались такими теплыми, гладкими и нежными, а поцелуй – медленным, чувственным и умелым. Неизведанное доселе наслаждение охватило ее, в глазах взорвались яркие искры, и она отдалась его ласкам без сопротивления.
В ее мечтах поцелуй был легким: короткое прикосновение губ к губам, – но все оказалось иначе. Этот поцелуй, требовательный, ищущий, продолжался долго, словно герцог хотел убедить ее, что так же жаждет целовать ее, как она ожидает его поцелуев.
Она инстинктивно закрыла глаза. Он притянул ее к широкой груди, обнял еще крепче, словно боялся, что кто-то ее отберет, и продолжил целовать: исступленно, как умирающий от жажды, – отчего груди ее набухли, низ живота заныл, а между ног стало жарко.
Почему-то Эсмеральда поняла, как сильно он хочет, чтобы она приоткрыла губы, и подчинилась. Его язык тут же скользнул внутрь, он застонал от наслаждения и стал медленно исследовать глубины ее рта.
Поцелуи сменяли друг друга: то страстные и долгие, то нежные и быстрые. Их дыхание, стоны и вздохи смешивались, становились все более чувственными.
Эсмеральда обвила руками шею Гриффина, позволяя крепче прижать ее к твердому мускулистому телу. Ее ладони легли ему на затылок, пальцы запутались в густых волосах, потом опустились на плечи. Она ощущала поцелуи на щеках, подбородке, шее и опять на губах. Руки его лихорадочно блуждали по ее телу: от груди до бедер и ягодиц, потом обратно к груди.
– Ты прекрасна, Эсмеральда, – прошептал он ей в губы. – Не надо прятаться за серой тканью.
– Мне так удобнее, – быстро ответила она между поцелуями.
Его ласки были такими пылким, хотя и нежными, и так возбудили обоих, что они едва не задыхались.
Гриффин чуть поднял голову и прошептал:
– Мне этого недостаточно…
И опять завладел ее губами. Оба трепетали, когда он покрывал ее лицо поцелуями, одновременно одной рукой сжимая грудь, а другой – ягодицу. Эсмеральда ощутила твердую выпуклость в его брюках – ничего подобного тому, что она чувствовала сейчас, раньше не было. Сама того не сознавая, она отвечала на его пыл с удивлявшим ее саму рвением: льнула к нему, всячески поощряя прикосновения.
Наконец Гриффин с долгим отчаянным вздохом выпустил ее из объятий, коротко, с горечью усмехнулся и отступил.
Расстроенная столь внезапным и резким окончанием порыва страсти и все еще ощущая головокружение, Эсмеральда облизала губы и сглотнула комок в горле. Она понятия не имела, что поцелуи могут быть такими чудесными: даровать ощущение счастья, но одновременно заставлять хотеть большего. Гриффин не сможет отрицать, что наслаждался поцелуями, как и она, а уж силу его желания она ощущала даже через одежду.
Что теперь будет? Он обещал, что не станет ее целовать, пока она находится в его доме, но слово нарушил.
В ней рос страх.
– Клянусь, что вовсе не собирался целовать вас, когда предложил пойти сюда.
– Понимаю. Чувства нахлынули внезапно.
– Этим словом нельзя описать то, что я чувствовал. Я был зол на вас, но…
Он замолчал.
Ее глаза уже привыкли к темноте, и стало видно выражение досады на его лице.
– Но?..
– Когда я увидел вас стоявшей у окна, господи боже, то мог думать лишь о том, как жажду целовать вас, и немедленно. Пропади пропадом честь, пропади пропадом все, что правильно и прилично. Я хотел одного: целовать вас, – и больше не могу лишать себя вкуса ваших губ. Я мечтал о том, чтобы сжать вас в объятиях, почти с того момента, как впервые увидел.
От такого признания сердце ее забилось еще сильнее. Она тоже мечтала об этом, но была слишком робка, чтобы признаться.
Если бы не Гриффин, как она могла узнать о существовании этих восхитительных ощущений, что он ей подарил?
Она мечтала, что он обнимет ее, нежно поцелует, но не была готова к всепожирающему желанию, которое проникло в ее душу, опьяняя, одурманивая… Как она молилась, чтобы эти удивительные ощущения никогда не покидали ее! Даже сейчас ей не терпелось испытать их опять, испытывать снова и снова.
