Благородный дикарь - страница 50
Кулак лорда Гаррета де Монфора влетел в челюсть Ламфорда, и гигант, удивленно крякнув, рухнул навзничь, придавив мощным телом нескольких приятелей, как упавшее дерево давит травинки. На лестничной площадке было тесновато, и кто-то, потеряв равновесие, с воплями страха и боли скатился кубарем по лестнице.
Гаррет даже внимания на него не обратил, сосредоточившись на безобразной разбитой физиономии своего противника, со сломанным носом и ртом, в котором не хватало нескольких зубов и который в данный момент изрыгал площадную брань.
С каждым ударом Гаррет свирепел все больше и яростнее прежнего махал кулаками. Когда очередной удар раздробил великану скулу и вышиб еще один зуб, тот, взревев от боли, изловчился подняться на ноги и всей своей огромной массой с размаху впечатал в стену насевшего ему на спину противника, едва не раскроив ему череп. Со стены сорвалась картина и лишь чудом не пробила Гаррету голову. Обезумев от ярости, он снова вскочил на ноги и ринулся в драку, безжалостно молотя кулаками и защищаясь от ответных атак. Из разбитой губы великана ручьем текла кровь, он ревел, как раненый зверь. Внизу собралась целая толпа: дерущимся что-то кричали, кто-то пытался взобраться по лестнице, а впереди всех, словно флагманский корабль, спешила к месту происшествия пышущая гневом Лавиния Боттомли.
– Прекратите немедленно, вы, оба! Я не позволю устраивать побоище в моем доме! Ни за что!
Гаррет, ловко увернувшись от удара противника, сам ударил его справа. Гигант пошатнулся, но, развернувшись, так ткнул Гаррету под ребра, что у того перехватило дыхание. За спиной кто-то одобрительно крикнул, и Гаррет, вне себя от гнева и все еще не оправившись от удара головой о стену, не раздумывая развернулся и врезал какому-то зеваке. Толстяк лишился чувств и рухнул бы на пол, не подоспей его приятели, а Гаррет прохрипел:
– Получил, вонючий извращенец? Я вас проучу! Навсегда отобью охоту подглядывать за леди!
И драка возобновилась. Крики и возгласы со всех сторон слились в оглушительный нарастающий шум. Кулаки так и мелькали, кровь лилась на ковер, забрызгивала стены. Великан явно терпел поражение. Гаррет чувствовал, как чьи-то пальцы хватали его за плечи, пытаясь оттащить от противника, но это злило его еще больше. С него градом лил пот, слипшиеся пряди упали на глаза, дыхание вырывалось из груди со свистом. Кто-то – возможно, Марио – попытался обхватить его сзади за талию, но, отведав мощного кулака, отказался от дальнейших попыток. Бой закончился полным поражением громилы: в последний раз вяло взмахнув кулаком, он качнулся вперед и тяжело рухнул на ковер. Гаррет успел заметить промелькнувшее в дверном проеме бледное лицо Джульет с огромными от ужаса глазами.
Было слышно, как заплакала Шарлотта, – видимо разбуженная шумом. Толпа в замешательстве глазела на Гаррета, а кое-кто поспешил отойти в сторону от греха подальше.
– Боже милосердный! Он отделал самого Джо Ламфорда! – раздавался со всех сторон благоговейный шепот.
И тут, перекрывая все прочие звуки, послышался пронзительный голос Лавинии. Перешагнув через тело поверженного громилы, хозяйка борделя в воинственной позе остановилась перед Гарретом и завопила:
– Как вы посмели! Я приютила вас, предоставила стол и кров, а вы так отблагодарили меня! Зданию потребуется ремонт, картина безнадежно испорчена. Будьте вы прокляты, Монфор!
Гаррет, у которого все еще кружилась голова, медленно огляделся. По мере того как он мало-помалу приходил в себя, его охватывал ужас от содеянного.
Нет, он не сожалел о своем поступке: ведь он защищал честь жены! – но он умудрился устроить драку в единственном месте, где им дали приют на ночь! А хуже всего, что он поставил в крайне неловкое положение Джульет, ведь к утру о том, что здесь произошло, узнает весь Лондон!
«Ох, Джульет, Джульет! Как же я виноват перед тобой…»
Прижав ко лбу кровоточившие кулаки, Гаррет прислонился спиной к стене. Как будто откуда-то издали до него доносились гневные слова Лавинии, он видел испуганные взгляды собравшихся людей, словно перед ними стояло чудовище, и жалел, что кодекс чести позволяет драться только с одним противником, иначе с удовольствием вызвал бы на дуэль всю эту ораву сразу. Тем более что шпагой он владел гораздо лучше, чем кулаками. По толпе пробежал шепот, кто-то попытался схватить его за плечо, но он сердито стряхнул с себя руку. И вдруг наступила тишина, а потом он услышал легкие шаги по коридору, ее шаги.
Джульет решительно подошла к нему, осторожно отвела от лица израненные, кровоточащие руки, обняла мужа и жестко произнесла в наступившей тишине:
– Вы заверили моего мужа, что нам здесь никто не помешает. Как в таком случае вы допустили это дурацкое развлечение у замочной скважины? Лорд де Монфор обладает не только горячим нравом, но и чувством чести, как настоящий рыцарь, и вступился за даму. Так что все получили по заслугам. Стыд и позор вам!
– Но он нанес ущерб моему заведению, и не только материальный! – воскликнула Лавиния. – Мне теперь никогда не удастся восстановить его репутацию!
Гаррет выпрямился, откинув с лица налипшие пряди, и пробормотал, стирая тыльной стороной ладони ручеек крови, сочившийся из уголка рта:
– Скажи, сколько стоит твоя картина, и я заплачу.
Однако мадам Боттомли не так-то просто было урезонить:
– Картина бесценна! Вы что, не понимаете? Бес-цен-на!
– Мой муж сказал вам, что заплатит за ущерб, – осадила ее Джульет. – Просто отправьте чек в резиденцию Монфоров, и его светлость, я уверена, возместит вам все потери.
