Благородный дикарь - страница 54
– Что ж, как знаешь! Отвези тогда нас с Шарлоттой!
Дернувшись как от удара, Гаррет молча взял жену за руку и повел к конюшням. Там оседлал Крестоносца, и они отправились под проливным дождем в городской особняк Монфоров. Шарлотта, хоть и была плотно укутана, все же промокла и принялась плакать.
Напряжение росло. Оба молчали, едва сдерживая гнев.
– Далеко еще?
– Минут пять, – буркнул Гаррет.
Видит бог, он сыт по горло всем, что сам взвалил на свои плечи: ответственностью, проблемами, необходимостью обо всем думать. И все это началось после того, как у алтаря он ответил «да» на вопрос священника. Неужели в этом и заключается супружеская жизнь?
Наконец-то показался внушительный городской особняк Люсьена за высоким забором из кованого металла. Не задерживаясь, Гаррет быстро поднялся вместе с Джульет по ступеням и кулаком постучал в дверь.
Дверь открыл Гаррис, вышколенный дворецкий герцога.
– Милорд?
– Гаррис, это моя жена с дочерью. Они останутся здесь, а я уезжаю, но скоро приеду за ними. Спокойной ночи!
– Гаррет! – беспомощно воскликнула Джульет. – Ты не можешь бросить нас здесь!
– Ты хотела, чтобы я тебя сюда привез, я это сделал. Что не так?
– А как же ты? Куда ты поедешь?
– Разве это имеет значение?
– Конечно, имеет!
– Пока не знаю…
Гаррет забрал у нее свой мокрый плащ, резко развернулся, бегом спустился по ступеням и вскочил на Крестоносца, так и не оглянувшись.
Слава богу, они в безопасности.
Вздохнув с облегчением, Гаррет чуть было не пустил Крестоносца галопом. Тяжкое бремя забот, хотя бы временно, свалилось с его плеч, он снова стал вольной птицей: ни жены, ни ребенка, ни ответственности – ничего! Радоваться бы, но как-то… не получалось. Чем дальше отъезжал он от дома, тем сильнее охватывало его смятение: почему-то от вновь обретенной свободы его охватило острое чувство утраты. Прежний Гаррет радовался бы этому – теперь… теперь, когда гнев поутих (возможно, все-таки это его вина: ведь он положил деньги в карман), а Крестоносец уносил его все дальше и дальше от жены и дочери, – почему-то было не до веселья. Без них он чувствовал себя опустошенным, сбитым с толку и каким-то растерянным.
Что, черт возьми, с ним такое?
Чуть замедлив ход коня, Гаррет свернул на Ганновер-плейс. Порыв ветра с дождем ударил в лицо так, что пришлось пригнуться и поглубже натянуть треуголку. В нос ударил едкий запах мокрой лошадиной шкуры. Что за проклятая погода, что за мерзкая ночь!
Он держал путь на юг, хотя и не знал, куда ехать и что делать. Поначалу он решил было поехать в клуб на Сент-Джеймс, но, поразмыслив, передумал.
Насквозь промокший, небритый, он выглядел как последний бродяга, которому не место рядом с изысканными джентльменами в «Уайтс», да и денег у него нет.
От осознания этой простой истины ему вдруг стало страшно: он впервые осознал всю сложность создавшегося положения.
У него нет денег! Что же делать?
Можно, конечно, попросить взаймы у приятелей, но, во-первых, он понятия не имел, где они сейчас, а во-вторых, финансовое положение большинства из них ничуть не лучше, чем у него, не считая, конечно, Перри, который недавно получил наследство.
Перри. Да, пожалуй, надо его найти. Старина Перри непременно поможет.
Гаррет повернул к клубу «Уайтс» и вскоре сквозь завесу дождя увидел его мерцавшие теплые огоньки. Хорошо бы сейчас зайти в клуб, сбросить промокшую одежду и отогреться возле камина, но в таком виде он не мог заявиться туда. Он едва не сгорел со стыда, пока выяснял, здесь ли его приятель.
Ответ не обнадеживал: нет, лорда Брукгемптона в клубе нет, уехал час назад с приятелями. Гаррет, слава богу, знал, с кем и куда уехал Перри, поэтому отправился прямо в городской особняк Брукгемптонов. Но и здесь его ждала неудача: мамаша Перри заявила, что сын лег спать, и захлопнула дверь перед его носом.
Побывал Гаррет в городских домах и других своих друзей, но всюду получал такой же прием: хорошо осведомленные о его проделках мамаши таким образом оберегали своих драгоценных сынков.
Было уже далеко за полночь. Он продрог окончательно и проголодался, потом еще и горло разболелось. Бесцельно покружив по Ганновер-плейс, проехав по Пэлл-Мэлл и Пикадилли, он так никого и не встретил. Понятия не имея зачем, он развернул Крестоносца и вдоль Албемарл-стрит направился опять к северу. Стук копыт эхом отдавался от каменных стен зданий, которыми с обеих сторон была застроена улица. Откуда-то из темноты вынырнул нищий мальчишка и стал просить милостыню. Гаррет, хотя и чувствовал себя таким же несчастным, как и этот оборванец, полез было в карман за монеткой, но вспомнил, что в карманах пусто. Оборванец выругался, плюнул коню под ноги и скрылся в ночи. Гаррет опять остался один.
Делать нечего – он свернул на Братон-стрит, к конюшням. Конечно, не гранд-отель, но по крайней мере можно укрыться от дождя. Дрожа от холода, Гаррет снял с Крестоносца мокрое седло, обтер коня пучком соломы, а сам расположился в углу на холодном каменном полу, положив под голову седло.
Воняло конским навозом, было холодно, и Гаррет натянул на плечи промокший насквозь плащ. Холодные струйки стекали с волос на шею. Таких неудобств он еще не испытывал никогда в жизни. Но все же усталость взяла свое, и лорд Гаррет де Монфор забылся неспокойным сном.
Глава 22
На Лембурнских холмах ночь тоже выдалась ненастная и неспокойная. Ветер гулял по долине, где приютилась деревня Рейвенском: то плохо закрепленную черепицу с крыши сорвет, то ветку медно-золотистого бука сломает.
