Благородный дикарь - страница 69
– Да, было на что посмотреть, – проворчал Вудфорд, коренастый кривоногий фермер, время от времени тоже подрабатывавший у Спеллинга. – Прошло всего тридцать пять секунд третьего раунда – и Буйвол лег на лопатки.
Гаррет потряс головой, пытаясь прийти в чувство, но оступился и чуть не свалил обоих спутников.
– Не понимаю, почему все его так превозносят, – сказал он в некотором недоумении, восстановив равновесие. – Гора мышц, и больше ничего: реакции замедленные, как будто у него руки связаны за спиной.
– Да, он неповоротлив, но зато какой удар! – возразил Спеллинг. – Надо очень постараться, чтобы сдвинуть с места такую гору мускулов. Не так ли, Вудфорд?
– Именно так.
– Мне даже казалось всякий раз, когда наносил удар, что я избиваю старика или калеку, – возразил Гаррет.
– Нет, жалость тут не годится: забудь про нее, и будешь великим бойцом, прославишься на весь мир, уж поверь моему слову…
«Черт возьми, – подумал Гаррет, – что будет с Люсьеном, когда он узнает обо всем этом!»
– На твои бои будут собираться толпы – это я тебе обещаю!
– Да не хочу я славы – достаточно денег, чтобы содержать семью.
– Ты со временем столько заработаешь, что сможешь украсить шейку своей жены бриллиантовым колье, а на головку водрузить бриллиантовую тиару!
– Да, хоть он не такой уж и громадный, как некоторые, но драться умеет, – пробормотал Вудфорд. – Хотел бы я посмотреть, как он отделает Ламфорда.
– Нет, с Нейлсом Флеммингом.
– А еще лучше с Мясником: будет на что посмотреть…
Гаррет даже не пытался вникать в суть их спора, ругая себя за шампанское: его немного мутило, ноги подкашивались.
Сейчас ему с трудом верилось, что было время, когда он получал удовольствие от такого состояния.
– Что бы вы там ни говорили, никаких поединков больше не будет, пока я не получу свою долю за сегодняшний, – выдавил Гаррет.
– Дома, дома расплатимся! Наберитесь терпения…
– Терпение тут ни при чем. И еще, пока не забыл: пусть вставят стекло в спальне, а то мы можем простудить ребенка.
Спеллинг фамильярно похлопал Гаррета по спине:
– Послушай, старина, я не хочу, чтобы ты забивал себе голову всякой ерундой: давай-ка начинай тренироваться перед следующим боем…
Гаррет остановился и повернулся к Спеллингу:
– Я не намерен повторять: стекло должно быть вставлено не позднее завтрашнего полудня.
Спеллинг убрал руку со спины Гаррета, злобно прищурился и стиснул губы, отчего его физиономия приобрела весьма неприятное выражение. Видимо, он собирался сказать что-то резкое, но вовремя опомнился и натянул на лицо улыбку, которая отнюдь не обманула Гаррета. Спеллинг прекрасно понимал, что лишь безвыходное положение вынуждает лорда участвовать в столь унизительном для него мероприятии, и не обольщался.
– Как скажете, милорд. Хотите, чтобы вставили стекло? Я распоряжусь. Хотите получить заработанные деньги прямо сейчас? Без проблем. От вас требуется только одно: хорошенько подготовиться к бою, который состоится на следующей неделе.
И они продолжили путь в полном молчании.
«Вот мерзавец!» – подумал Гаррет, который очень надеялся, что Спеллинг начнет возражать, и собирался выпустить пар.
Впереди сквозь листву деревьев светились огоньки Суонторпа, и от этой мирной картины у Гаррета защемило сердце. Вот где должны жить Джульет и маленькая Шарлотта, а не в жалком флигельке с выцветшими занавесками, пятнами сырости на стенах и разбитым стеклом в окне, откуда ночью так дуло, что им пришлось взять малышку к себе в кровать.
Спеллинг привел его в богато обставленную гостиную, и когда принялся отсчитывать деньги, Гаррет почувствовал, что они как-то странно поменялись ролями, отчего ему стало еще хуже.
«Я хочу жить в этом доме. Поместье должно стать моим».
Почему бы и нет? Монфоры его строили и всегда здесь жили, заботились о нем, а теперь всем заправляет выскочка без роду и племени.
«Будь этот дом моим, в первую очередь я выбросил бы эти дурацкие статуэтки, покрасил стены в яркие, радостные тона, а пол застелил толстым пушистым ковром, – подумал Гаррет. – И устроил здесь детскую для крошки Шарлотты».
– Можешь пересчитать, – вернул его к реальности Спеллинг, вручая увесистую пачку денег.
Гаррет не собирался утруждаться: вряд ли Спеллинг решится на обман.
Уже через мгновение он шел к флигельку, погруженному во тьму, и только одно окошко светилось.
«Она меня ждет», – обрадовался Гаррет, чуть ли не бегом взлетел по ступенькам и распахнул дверь.
– Джульет?
Она сидела в кресле перед холодным камином, и, не поднимаясь поприветствовать его, чуть повернула голову и тупо сказала:
– А, ты все-таки жив…
Гаррет насторожился:
– Как ты узнала?
– Я там была.
На мгновение он растерялся, но быстро взял себя в руки и попытался все обратить в шутку:
– И как я тебе? Очень неплох, верно?
– Ничего не могу сказать: я убежала оттуда, как только увидела эту громадину Буйвола.
– Ты что, испугалась?
– А как ты думаешь? Я не хотела смотреть, как тебя убивают!
– Неужели ты так мало веришь в меня? Это всего лишь обычный бой.
– Обычный? Да этот Буйвол втрое тяжелее тебя: ни дать ни взять гора!
– Громила в заведении мадам Боттомли был ничуть не меньше, и ты знаешь, чем все закончилось.
– Речь не о твоих способностях, а о твоих обещаниях, – с горечью и обидой возразила Джульет.
Ведро ледяной воды не отрезвило бы его скорее, чем ее слова. Чувство вины охватило его, и, не зная, что на это сказать и что сделать, чтобы исправить ситуацию, он потупил взгляд. Она ждала, и он наконец выдавил:
