Любви вопреки - страница 51

В этой семье все было по-другому.

А как же иначе? Мистер Хаттинг хотя и родился от графа, сейчас был лишь викарием, чьи средства не позволяли содержать армию слуг для забот о многочисленном потомстве.

– Мальчики, вы можете быть свободны, – сказал викарий своим сыновьям Генри и Уолтеру. – Попрощайтесь и не забудьте про заданные вам на завтра переводы с латыни. Надеюсь, – выразительно вскинув бровь, добавил родитель, – что работа если еще не закончена, то близка к завершению.

– Да, папа.

– Я как раз собирался закончить, папа.

Викарий, проводив мальчиков взглядом, обратился к Маркусу:

– Они хорошие ребята, ваша светлость. Может, не слишком усидчивые и способные к наукам, хотя я питаю определенные надежды в отношении Уолтера, но сердца у них добрые.

По глазам викария было видно, как он гордится своими сыновьями.

«А мне не дано испытать этого чувства».

– Они оба – бездельники и шалопаи, – заявила Кэт. – У них одни шалости на уме.

– Они мальчики, Кэт, – улыбнулся викарий. – Мальчики без баловства не могут.

– Папа, я больше не желаю терпеть их издевок насчет… – Она посмотрела на Маркуса и покраснела.

Интересно.

Кэт быстро отвернулась и уже не сводила глаз с отца.

– И еще они учат Томаса и Майкла всяким нехорошим словам!

– И мои братья меня учили тому же. – Викарий от души рассмеялся. – Мне больно об этом говорить, Кэт, но плохие слова – самое невинное из того, что близнецам предстоит перенять от старших братьев. Я самый младший из четырех сыновей, ваша светлость, – пояснил викарий, обращаясь к Маркусу. – О многом знаю не понаслышке, а из личного печального опыта.

– Ваша дочь говорила мне, что вы брат Пенленда, сэр. Не могу сказать, что хорошо знаю графа, но я знаком с его сыном. Ни тот ни другой в озорстве не замечены. Напротив, за ними обоими закрепилась репутация истовых ревнителей строгости и порядка.

– Да, время нас меняет. Но их таковыми сделала графиня. Она… – Викарий поджал губы и покачал головой. – Вот как бывает: я, служитель культа, чуть было плохо не отозвался о жене своего брата. – Он оперся ладонями о подлокотники стула и, подавшись вперед, предложил: – А не пройти ли нам в гостиную и выпить по бокалу бренди? – Викарий с улыбкой посмотрел на жену. – А для дам у нас есть чай.

Маркус встал, и следом за ним поднялись со своих мест все остальные: викарий, мисс Хаттинг, Мэри и Данли.

– Боюсь, мне придется отказаться от вашего предложения, сэр. Мне пора возвращаться в замок. – Маркус сполна прочувствовал, что такое настоящая семейная жизнь, без купюр и церемоний; большей эмоциональной нагрузки он просто не выдержит. – У меня гостят друзья, и обязанности хозяина не позволяют мне оставлять их без внимания на долгое время.

– Конечно, ваша светлость, – промолвил Данли. – Я…

– Мистер Данли, не стоит беспокоиться! – воскликнул Маркус. – Я не стану лишать вас удовольствия от общения с вашей невестой. Дорогу в замок я могу найти и сам.

– Если вы в этом уверены, ваша светлость…

Данли, как ни пытался, не мог скрыть радости. Но он хотя бы пытался, в отличие от Мэри. Ее лучезарная улыбка чуть не ослепила Маркуса.

Такая простая, понятная любовь.

– Конечно, уверен. Спокойной ночи, – кивнул герцог и откланялся.

– Я провожу вас до двери, ваша светлость, – предложила Кэт.

Маркус напрягся. Где-то там, в глубине его естества, зашевелилось чувство: далеко не такое однозначное и светлое, как у Данли, но вполне предсказуемое. И боль, что он ощутил во вполне предсказуемом месте своего тела, тоже вызывалась вполне понятными причинами. Маркус с тоской смотрел на мисс Хаттинг, которая шла впереди него, покачивая бедрами.

«И сердце у меня тоже болит. Может, это и есть любовь?»

Нет, какая тут любовь? Любовь – целомудренна и чиста, воздушна и возвышенна. И потому воспета поэтами. Но ничего возвышенного ни в его мыслях, ни в желаниях не возникало. Должно быть, он страдал от особо злокачественной формы похоти.

Кэт, проводив герцога до двери, останавливаться не стала. Она двинулась по тропинке, ведущей к кладбищу, и дальше, к густым зарослям…

Интересно, что она задумала?

– Вы решили проводить меня до самого замка?

– Разумеется, нет! – бросила Кэт через плечо. – Я просто хочу поговорить с вами без свидетелей.

Она бодро свернула с тропинки к высоким кустам, до которых в последние годы у садовника, судя по всему, руки не доходили.

– Мы можем тут спокойно побеседовать, не боясь, что нас подслушают. И потом, тут нас никто не увидит, – заявила Кэт и нырнула в узкий проход между кустами.

Маркус не знал, как реагировать.

Ну и дела!

Если бы на месте мисс Хаттинг находилась мисс Ратбоун, то сомнений в ее намерениях у Маркуса не возникло бы: он бы точно знал, что на его свободу, а следовательно, и жизнь совершено покушение, и он должен срочно что-то предпринять. Но мисс Хаттинг была весьма решительным образом настроена на получение пожизненной ренты старой девы – хранительницы дома.

– Так вы идете или как? – раздраженно прошипела она. – Или собрались тут весь вечер торчать, как столб?

«А ведь умеет подобрать слова соблазна!»

Надо было стоять, где стоял, но разыгравшаяся похоть из области… сердца перебралась в голову. И Маркус лишился способности мыслить рационально.

– Иду, – ответил он и ступил под зеленую сень.

– Я здесь.

Тут едва хватало места для них двоих. Сам воздух был пронизан соблазном, напитан искушением, будто дождевой влагой, и сделался густым и тяжелым.

– Что вы хотели обсудить? – хрипло спросил Маркус.