Унесённые «Призраком» - страница 159
– Да, наверное. – Щеки Мэри порозовели. – Собственно, этим мои познания и ограничились бы, если бы не год, проведенный в театре. У многих актрис была насыщенная любовная жизнь, и они часто делились… некоторыми подробностями.
– Любопытно, какими же?
– Они рассказывали, что от поцелуев кружится голова, – Мэри украдкой облизнула губы, – и что мужские ласки способны разжечь огонь в чреве, а потом подарить удивительное блаженство, как будто попадаешь на небеса. – Она остановилась и почти с мольбой взглянула на мужа: – Неужели это действительно так?
Стейн увидел, как блестят в предвкушении ее глаза, как нетерпеливо вздымается стянутая вышитым лифом грудь, как маняще приоткрываются губы… и негромко ответил:
– Кажется, пришло время проверить.
Едва они зашли в дом, девушка поспешила в спальню, чтобы наконец избавиться от красивого, но тесного и тяжелого платья. Без служанки сделать это было непросто, но Мэри справилась и, скинув туфли и распустив волосы, присела в ожидании на край кровати. Она думала, что Стейн сейчас придет к ней и они, как положено, заберутся под одеяло и раскроют друг другу объятия… но вдруг услышала, как муж зовет ее из гостиной:
– Мэри-Энн, вы готовы? Идите сюда.
Девушка осторожно выглянула из спальни, слегка недоумевая и пытаясь стянуть на груди слишком глубокий вырез нижней рубашки. И стыдливо опустила ресницы, впервые увидев любимого мужчину полураздетым.
– Нужно задернуть шторы и задуть свечи… – отчаянно краснея, пробормотала она.
– Любовь моя, – Стейн, мягко улыбаясь, смотрел на нее, – я хочу, чтобы ты запомнила одну вещь: мужу и жене не нужно стыдиться друг друга. Все, что двое совершают наедине и что приносит удовольствие обоим, не является чем-то неправильным, унизительным или грязным. Мы всегда можем откровенно сказать друг другу, что нам нравится, а что не очень, и даже показать, как лучше. Потому что от любви нужно получать наслаждение, то самое, от которого попадают на небеса.
От звука его голоса и ласкающего взгляда сердце Мэри начало биться быстрее, но она не нашла в себе сил сделать шаг навстречу. Только робко кивнула.
– Ты очень красива. – Стейн подошел сам, осторожно убрал волосы с лица жены, наклонился и поцеловал ее. – У тебя прекрасное тело и нежная кожа, к которой хочется прикасаться губами. – Неожиданно он легко подхватил девушку и усадил на край стола. – Так будет удобнее. Тебе, наверное, говорили, что это должно происходить исключительно в спальне и в темноте… но, к сожалению, любовные игры на мягкой перине теперь мне даются не лучше, чем танцы. Позже ты сама в этом убедишься. – Мэри взглянула на него немного испуганно, но в то же время с нескрываемым любопытством. – А гасить свечи я не стану, потому что мне нравится смотреть на тебя. И я хочу видеть твои глаза в тот миг, когда ты будешь моей – полностью, вся, без остатка.
– Да, Этельстейн, – прошептала она, положила ладони ему на грудь и придвинулась ближе, широко раздвигая колени…
«Невообразимый восторг» – так описала свою брачную ночь Мэри в приватной беседе с подругой, когда на следующий день молодые пары встретились в доме мистера Айвора. Кэтрин предпочла умолчать о своих впечатлениях, но то и дело смущенно улыбалась, украдкой ловя пылкие взгляды мужа и вспоминая все те бесстыдные, но неимоверно приятные вещи, которые они с Робертом проделывали в капитанской каюте. Все четверо выглядели очень счастливыми, только мистер Айвор был немного расстроен: утром к нему заехал Чарлз Пламмер и сообщил, что намерен оставить место секретаря и покинуть Сент-Джордж.
– Разве сейчас можно уплыть с островов? – удивилась Кейт. – Сезон ураганов еще не закончился.
– В сентябре ураганы чаще всего приходят с юга и юго-востока, – ответил мистер Айвор, – а Чарлз намерен сперва плыть на запад, к родственникам в Йорктаун, а затем из Америки отправиться в Саутгемптон. Если повезет, к концу октября он уже будет в Лондоне.
– Я попрошу его взять письмо для моей матушки, – подумав, сказала Кейт. – Нужно предупредить ее о том, что я задержусь, и сообщить о замужестве. Разумеется, без подробностей: я все расскажу, когда мы увидимся. – Она вздохнула: – Я бы не вернулась, если бы не наследство отца и не оставшиеся восемь тысяч приданого. У меня сейчас нет ни пенни, зато много планов, требующих вложений.
Мэри не особо прислушивалась к разговору: у нее в планах был только медовый месяц и наслаждение супружеской жизнью. Она понимала, что празднование скоро закончится и доктор Норвуд вновь сосредоточится на работе. Знала, что придется вставать на рассвете, чтобы собственноручно приготовить ему завтрак, и что в течение дня их будут ждать лишь короткие встречи. Но каждая минута, проведенная рядом с мужем, была для нее праздником, а близость с ним превращалась в настоящее торжество. Да и когда Стейн был далеко, думать о нем было невыразимо приятно – даже занимаясь рутинными делами вроде наведения порядка в его рукописях или заточки перьев. Счастье, словно мозаика, складывалось из мелочей, и Мэри старалась не упустить ни одной из них. Нежный взгляд, улыбка, прикосновение, поцелуй на прощание и при встрече, чистый, уютный дом, в который хочется возвращаться, и искреннее признание: «Я так тебя люблю…»
О своих делах она тоже не забывала. Каждый день приезжала в госпиталь и развлекала больных чтением, дважды в неделю устраивала встречи в доме мисс Уэст, продолжая учить юных мисс декламации и актерскому мастерству, ежедневно навещала отца и играла ему на клавикорде. Вместе с Робертом и Кейт выезжала на прогулки верхом или приглашала их в гости и поила чаем прямо на берегу, расставив посуду на покрывале. Иногда, когда Роберт был занят, они вдвоем с Кейт бродили босиком по воде и собирали разноцветные камешки… Словом, жизнь казалась Мэри сказочно безмятежной; и тем сильнее она удивилась, узнав, что для ее возлюбленного в те дни все было иначе.
