Виктор Вавич - страница 178

"52"

САНЬКАТиктин стоял на посту. На главной улице, против городского сада.Ходил мерно по асфальтовой черной мостовой. Пустые тротуары замерли побокам, и укатывал в темноту черный асфальт. Санька вслушивался - тишина,покойницкая тишина будто выдула все звуки из темных улиц, и замерли глухиефонари. Санька ходил против высокой "Московской" гостиницы - два окна ещесветились в пятом этаже. Санька глянул вверх - уж один только огоньостался.

"Ну и тухни, что, я боюсь, что ли? Пройду вот в переулок, и ничего".

Санька нахмурил брови и крепким шагом пошел в узкий, как щель,проулок. Прошел до угла. Каменно, не по-жилому, стояли дома, и злой губойвыставился балкон на углу. Санька свернул по тротуару. Потухло последнееокно в гостинице, и весь темный фасад черными окнами глядел вверх, туда, загородской сад. Мелкий дождик неслышно засеял, шепотком, крадучись, мочиласфальт.

Санька глянул на большие часы, что торчали на кронштейне над часовыммагазином, - половина четвертого. Санька стал читать стеклянные блестящиевывески, и тупо смотрели слова, без зазыва, как в азбуке: серебро, камни...Санька огляделся и плюнул в стеклянную вывеску.

"Тьфу! И на всякие фигели-мигели! "в шапке не входят" - да-с. И вот, вшапке выходят и в этой же шапке на посту стоят".

И Санька вышел и стал посреди мостовой... Едут! Санька услыхал далекийстук по мостовой. Вот ясно, громко - подводы, в проулке. Санька двинулсянавстречу. Ломовые остановились на углу в проулке. Кто-то соскочил и дернулзвонок у ворот. Санька подошел.

- Э, не беспокойтесь, господин студент, - еврейский голос, - яуправляющий. Могу показать, хотите, документ - с ювелирного магазина. Давот дворник, так пусть он скажет.

Дворник уж ворочал ключом.

- Это управляющий Брещанского? - Санька сделал твердый голос.

Дворник не отвечал, он пропускал управляющего, пропускал возчиков.

- Да я спрашиваю, - крикнул Санька, - управляющий прошел?

- Знаю, кого пускаю, - буркнул дворник и хлопнул калиткой.

Санька неистово задергал звонок.

- Сейчас сказать, кого пустил, - кричал Санька. - Сейчас же дам знатьв комитет! А черт тебя! - и Санька с яростью дергал звонок.

- Тс! Тс! Не шумите! - и снова управляющий выбежал на улицу. Санькабросил звонок. - Андрей, Андрей! - звал управляющий. Дворник нехотя шагал.- Вот скажите им, кто я. Скажите! Что? Вам трудно?

- Да говорено - управляющий. А он кто здесь, нехай скажет.

- Тс! Тс! - управляющий присел, прижал ладони к уху. Он быстро взялСаньку под руку. - Слушайте, все может быть. Мне сказали, что все можетбыть. Одним словом, надо перевезти немного товару на склад. И не надо шуму,не надо из этого делать тарарам.

- Почему тайком? - Санька стал, они были на углу.

- Ой! - вздохнул управляющий. Он снял котелок, обтер лоб. - Ну, вы незнаете, так я удивляюсь. А я не могу говорить. Идемте, я покажу документ, ией-богу же я не имею времени, там товар. Вы же понимаете, какой наш товар?Раз - в карман! - и я знаю? Тысяча рублей! - и он тянул Саньку назад кворотам.

Возчики уж носили забитые ящики, тихо ставили на подводы. Еще какие-толюди в шляпах суетились около подвод. Подводы отъезжали не гремя, шагом, вворотах с фонарем стоял дворник. Санька глядел с угла на работу.

"Черт его знает, а вдруг кража? Спросить, спросить документы?Непременно".

Санька сунулся в ворота.

- Куда? - и дворник взял Саньку за рукав. Санька вырвал руку.

- Да ты!..

- Тс! Ша, ради Бога, - и управляющий бегом подбежал к Саньке. - Что?Что скажете? Документ? - и он бросился рукой в карман. - Вот, вот! - и онтыкал под фонарь паспортную книжку - Гольденберг.

- Да на черта вы стараетесь, квартальный какой, самого в участок...

- Тс! - Гольденберг замахал руками.

- Пятьдесят два! - мазнул дворник фонарем у Санькиного лба. - Сколькивас на фунт? - ворчал дворник.

- Только не надо шуму! - шептал управляющий, и он побежал в глубьдвора к освещенной двери.

Было уже почти светло, когда тронулась последняя подвода. Санькаприслонился к стене, глядел, как дворник приподнял шапку, поклонившисьуправляющему. Потом обернулся к Саньке, глядел сощурясь и накосо погрозилтолстым ключом, как палкой. И вдруг Гольденберг соскочил с подводы,побежал, придерживал на бегу котелок. Он схватил за руку Саньку:

- Покойной ночи! Я говорю - идите спать! Идите спать, дорогой студент.Ради Бога, идите скорей спать. Ой, честное слово вам говорю. - И онповернулся и быстро засеменил, догонял подводу.

Совсем рассвело, проснулись вывески, заговорили слова. Из большойдвери, из "Московской", вышел швейцар. Глянул, сморщась, на небо и перевелглаза на Саньку.

- За городового! - крикнул швейцар через улицу и улыбался, пока Санькакивал головой, что да, да, за городового. Швейцар в пиджаке поверх ночнойрубахи, с галунами на фуражке, вот идет к Саньке, стал на краю тротуара,Санька зашагал навстречу.

- А что, ночью тихо было? - швейцар ежился на холоде, совал руки всеглубже в карманы. - Тихо, значит. Надрались-то за день. Иди греться, - ишвейцар кивнул на дверь. - Аль проверки ждешь? Ну, посля заходи. - Ишвейцар бежком поспешил к дверям.

Санька бодро зашагал по мокрому асфальту, шлепал в лужи полной ногой.Вот просеменил по панели какой-то в пенсне, спешит куда-то, шеей на ходувертит. Мальчишка вон какой-то почти бежит. Санька смотрел вслед. Мальчишкаоглянулся - еврейчик - кричит что-то Саньке, завернул голову назад. Непонять. Санька улыбался ободрительно, кивал головой. Помахал рукой - вали,