Виктор Вавич - страница 186

Петр Саввич рванулся, ткнул ладошкой в морду - отпихнулся в толпу. Итут все заорали, двое выбежали из театра, заметались в густом кругу, вонеще, еще повалило из театра, выплевывало людьми из дверей черными кучками,и кучки рассыпались.

- Бей статистиков! Жидову пархатую! Петр Саввич сунулся снова вперед,но его чуть с ног не сбило народом; все ринулись вбок - конные стражникитабуном прут.

- Что ж это! Да куда! На народ! Черти, сволочи! - кричал Петр Саввич,но ничего не слыхать - визг, орево, завертело, забило уши. И пуще крикоттуда, из круга. Петра Саввича повернуло - ух, дым столбом над театром. -Владычица, да что же это? Что же это такое, Господи? - шептал Петр Саввич.- Конец, дыбом все... Остолопы!! - еще раз крикнул Петр Саввич, и тутбольно под ногу поддала тротуарная тумба, и Сорокин сел, и уж кто-токоленом с размаху протер по лицу, и Сорокин зажал голову меж локтей,обхватил пальцами затылок. - Пропадать надо! Пропала Россия! - и сквозьзажатые уши Сорокин слышал истошный вой, и в зажмуренных глазах виделось,будто небо вьюном свилось и кружит и свистит, и не уворачивался уж, когдастукали голову коленками, сапогами. Кто-то грузный свалился на ПетраСаввича, придавил, и Петр Саввич так и повалился, не пускал головы изстиснутых рук. Упал как деревянный - всему, всему сейчас конец и черт сним!.. и слава Богу!

Петр Саввич пришел в себя. Он и боли сразу не чувствовал, толчки одни.Кто-то стукал в зад. Открыл глаза - околоточный стоял и бил с размахуноском сапога. Кричал:

- Пьян ты или очумел, скотина, разорви твою мать!

Петр Саввич оглядывался, мигал. С порожней площади, с того краю чужимглядел театр - закопченный фасад. Петр Саввич глаз с него не сводил и шарилрукой фуражку. Нашел фуражку. Вот, растоптанная, его, с синими кантами,тюремная.

- Ну пошел! - крикнул квартальный и еще раз поддал носком. Петр Саввичвстал, напялил фуражку, квартальный ткнул в плечо. - Пшел, пшел!

И Петр Саввич избитыми ногами ловил мостовую, стукал и все глядел натеатр.

"Неужто же во всем свете такое? Такое вот пошло?"

Плелся и все оглядывался на театр и вдруг кровь увидал на мостовой -так, лужица, будто козла зарезали. И еще вон. По мертвой улице шел ПетрСаввич. Души живой нет. Померли все. И Грунечка там тоже, верно... И собакине лают. Петр Саввич шел один посреди улицы по самой грязи, не разбиралдороги. Спросить! Остался ведь кто живой. Крикнуть? И страшно крикнуть. Воннаправо ворота распахнуты, раскрытый двор и пусто - как после грабежакакого. Петр Саввич стал среди грязи. И окошки в доме распахнуты.

"Ихний, ихний дом! Землемеров дом. И весь распахнутый".

Петр Саввич двинул к воротам, и пес вдруг залаял. Сорокин замигалглазами и растянул губы, обошел собаку - живы, может быть. Он осторожнотупыми грязными ногами вошел на крыльцо, толкнул дверь. Коридор, и вонстоит живой, сам землемер стоит, Вавич, старик ты мой милый. Петр Саввичпросунулся в двери, ступил шаг, закивал головой молча.

А старик глядит, приглядывается и вдруг как гаркнет:

- Вон!

Петр Саввич как от удара шарахнулся назад, по ступенькам быстро,неслышно проковылял, и собака лаяла как далекая. В ворота прошел и не знал,что это от слез плохо видно стало улицу, и заплавало, затуманилось все. Идышал на ходу:

- Господи, что ж это? Что ж это, Господи?

Петр Саввич прошел немного по улице, лишь бы отойти, и вдруг голоса,будто поют. Сорокин протер глаза, глянул вверх по улице. Верно, народ.Много, толпой идут, и флаги. Петр Саввич стоял у мокрого забора, глядел,глазам не верил; ведь те самые идут, бабы две портрет царский несут, гдеони сняли портрет-то? Уволокли его откуда? И флаги. И поют что попало, ируками машут - вон палкой в заборы стучат. "Куда они царя-то несут, что сним делать будут? - Петр Саввич прижался к забору. - Узнает вора эта меня,убьет за старое. И пусть убьет - все равно конец". Петр Саввичперекрестился.

- Шапку долой! - крикнул парнишка и побежал вперед толпы к ПетруСаввичу. Петр Саввич не двигался. Толпа поровнялась.

- Шапку! Обалдел! - и кто-то стукнул Сорокина по затылку, сбилфуражку. Петр Саввич наклонился подымать, ловил из-под ног. Кто-то поддалфуражку ногой, и она полетела прочь. Петр Саввич без фуражки пошел наобум.Не понял, как пришел, как сел на сундучок у сестры в коридорчике.

Тайка пальцев не чувствовала, и рук - как не было. Как будто идержаться не надо, как привязанная она стояла на приступке барьера. Ивремени не стало, время в рев, в гул замоталось, затопталось и билось наместе. И вдруг огонек впереди, как раз там, куда со всей силы гляделаТайка, и вон Израиль - спичка в руке и футлярчик под мышкой, и внизу пусто.Израиль позвал рукой, и сейчас же спичка потухла. Тайка хотела пуститьруки, чтоб прыгнуть вниз, нет рук и не оторваться. И вдруг за ноги берет.Тайка дернулась с испугу и повалилась вниз. Схватил, схватил! Тайка уж наногах, он толкает, тащит куда-то в темноте. Дверка узкая, и Тайкаспотыкается о лесенку, о ступеньки, а он толкает, толкает, наверх тянет, иТайка не может схватиться руками - скрючило пальцы, не разгибаются. Тайкаоббила в темноте все ноги и не чуяла боли. И только меньше гул, и Тайкаслышит свой голос, а говорит будто не она:

- Милый, милый, милый!

Израиль чиркнул спичку, пошел вперед - коридор, каменный коридор.Какой-то хлам по стенкам. Вернулся Израиль, и спичка дрожит меленько вруке, говорит что-то, понять нельзя, как не слышно все равно. Опять пошел,Тайка побежала за ним впотьмах. Опять зажег спичку - дверь, и он стучит