Обещать – значит жениться - страница 30
– Каковы наши планы? – спросила она.
– А вы чем хотите заняться?
– Вот как мы с Кэти обычно поступаем в таких случаях: по очереди предлагаем варианты, потом записываем их на клочках бумаги, бросаем в шапку и вытаскиваем наугад.
Гейб посмотрел на Этту с удивлением, и она внезапно почувствовала себя глупо.
– Нам вовсе не обязательно делать то же самое. Это наша с Кэти традиция. Я впервые за шестнадцать лет провожу Рождество без нее. Трудно избавиться от старых привычек.
– Мне нравится эта идея. Давайте напишем несколько вариантов, как можно интересно провести время. Кстати, я уже успел заказать билеты на концерт в императорском дворце Шёнбрунн.
– Звучит волшебно. Какой оркестр будет выступать? Я почитаю о нем в Интернете.
На скулах Гейба заиграли желваки, но голос звучал по-прежнему весело:
– Еще успеете. До концерта целых два дня. Давайте лучше тянуть бумажки из шапки. Кстати, у вас шапка-то есть?
– Конечно! Ведь на дворе декабрь! Я взяла с собой вязаную шапочку с помпоном.
Десять минут спустя Этта выудила из нее бумажку с написанном Гейбом словом и прочла вслух:
– «Покупки». Вы хотите отправиться по магазинам?
– Было бы неплохо.
– Решили, что этого хочется мне? Да, я собиралась посетить одну-две рождественские ярмарки, но вы ведь, похоже, имели в виду совсем другое, так?
– Мне показалось, вам будет интересно пройтись по бутикам. Все покупки – за мой счет.
– За ваш счет? Почему? Мы ведь общаемся с вами уже несколько недель, и вы знаете, что я не приняла бы от вас таких подарков, даже если бы у нас был настоящий роман.
Гейб провел ладонью по лицу:
– Мне кажется, я в долгу перед вами. Я поставил вас в неудобное положение, вынудил поехать со мной в Вену, изображать мою девушку. Возможно, и вам захочется извлечь из этой ситуации пользу. Но, кажется, вы предпочитаете вытянуть другую бумажку.
На долю секунды взгляд Габриэля метнулся в сторону кровати, и Этта залилась краской. Воображение, выйдя из-под контроля, начало рисовать картины того, как они проводили бы время, будь и в самом деле влюбленной парой – без сомнения, почти не вылезали бы из этой постели.
Молясь, чтобы Гейб не прочел ее мысли, Этта снова встретилась с ним глазами и ответила:
– Ладно. Вы не против, если вместо магазинов я поведу вас по музеям? Но сначала выберите то, чем сами хотите заняться.
– Это может быть что угодно?
Граф окинул ее взглядом с ног до головы, и Этта поняла, что он все-таки угадал, о чем она подумала несколько секунд назад. Она открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова.
Сжалившись над ней, Габриэль произнес:
– Думаю, катание на коньках отлично подойдет: подзарядимся энергией на свежем воздухе. Похоже, это именно то, что мне сейчас необходимо.
– Но я ни разу не стояла на коньках.
Этте не хотелось выглядеть нелепо перед графом, шлепаясь с размаху на лед.
– Я научу вас. Это будет очень весело. – Он широко улыбнулся. – Если только вы не трусиха.
– Я не трусиха. Я осторожная. Мои приемные родители не очень любили риск, а с тех пор, как я сама стала мамой, я всегда переживала о том, что, если со мной случится беда, некому будет присмотреть за Кэти.
Она запнулась. Да, так она считала, когда дочь была маленькой. Но теперь-то что ей мешает взять и отправиться на каток?
– Идемте!
– Молодец!
Они пересекли огромный вестибюль и через вращающиеся двери вышли на украшенную множеством огней улицу, над которой витали ароматы жареных каштанов и глинтвейна.
– Невероятно… – прошептала Этта, вливаясь в толпу, спешащую приобрести рождественские подарки и украшения.
– Сначала заглянем на ярмарку, а потом уже на каток, вдруг я все-таки умудрюсь так шлепнуться, что попаду в больницу.
– Я буду подстраховывать вас, – пообещал Гейб, любуясь своей спутницей.
Она замечательно выглядела в черных джинсах, темно-зеленом джемпере и красном пальто до колен, подчеркивающем ее тонкую талию. Еще там, в гостинице, Габриэлю, как и сейчас, ужасно хотелось подхватить Этту на руки и зацеловать до беспамятства. Но ведь он же обещал, что сам не сделает первый шаг, предоставив ей самой делать выбор…
На рождественской ярмарке Этта с восторгом фотографировала для дочери украшенные с выдумкой киоски, их разноцветные полки с фигурками снеговиков, ароматизированными свечами, расписанными вручную стеклянными шарами и другими сувенирами.
– А как вам это? – Она протянула графу кусок мыла, чтобы тот его понюхал.
Едва Гейб наклонился к ее ладоням и вдохнул аромат сандалового дерева, по его жилам пробежал огонь желания.
– Мне нравится, – пробормотал Габриэль, выпрямившись и пристально глядя Этте в глаза. – Запах нежный, но соблазнительный, пряный, со сладкой ноткой.
Она густо покраснела, не в силах отвести взгляд, как тогда, в момент их первой встречи. Только на этот раз ее влекло к этому мужчине с еще большей силой.
Стряхнув, наконец, с себя оцепенение, Этта заметила:
– Кстати, насчет сладостей. – Она указала на киоск, в котором продавалась выпечка. – Пахнет божественно. Нужно обязательно что-нибудь попробовать. Правда, я пока не решила, что именно. – Этта повернулась к другому прилавку: – Картофельные оладьи! М-м-м! Может, лучше купить их, как вы считаете?
– Думаю, нам нужно попробовать и то и другое. В конце концов, мы ведь на отдыхе.
Дальше они шли по рынку молча, и это молчание было уютным, хотя Габриэль подметил, что Этта старается сохранять между ними дистанцию, словно понимая, как и он, что любое прикосновение может заставить их вспыхнуть от желания.
