Асина память. Рассказы из российской глубинки (Духовная проза) - 2015 - страница 42
При смерти
Отец С. из соседнего района прослужил несколько лет на приходе, а потом перебрался в город. Однажды мы вместе сослужили на архиерейской службе и во время долгой паузы, пока люди целовали крест из рук владыки, тихо разговаривали в алтаре. Он рассказывает: «На днях прибегают ко мне люди с соседней улицы.
— Батюшка, — кричат, — наша бабушка кончается, не знаем, что делать!
А бабушка, настоящая церковная старушка, почувствовав приближение смерти, заблаговременно пригласила меня пособоровать ее и вообще всячески подготовилась к уходу. Поэтому я отвечаю родственникам:
— Мы уже сделали все, что полагается!
Однако они продолжают жалостливо просить:
— Ну, может, что-нибудь еще почитаете, уже хрипит...
Старушка действительно хорошая, поэтому, не мешкая, беру требный чемоданчик (такой допотопный саквояжик у меня на этот случай всегда наготове) и отправляюсь к умирающей. Навстречу нам через двор несется девчонка, видимо, оповестить кого-то из родных. Идущая рядом со мной дочь умирающей, уже немолодая женщина, кричит ей:
— Настька, ты куда?
— К тете Юле. Сказать, чтобы шла. Мамка послала!
— Скажи ей, чтобы скатерти захватила, зеркала закрывать.
— Ладно! — звонко крикнула на бегу Настька и скрылась за углом дома.
У порожка прыгает с лаем, почти кувыркается привязанная курчавая собачка. В доме — хлопоты, молодая женщина спешит через коридор с охапкой постельного белья. На свежезастеленной кровати лежит старая женщина, закинув голову, дышит с хрипом и свистом. На угловой полочке над ней — иконы, перед ними теплится лампадка.
Меня оставляют одного в комнате с бабушкой. Я облачаюсь в епитрахиль и поручи и читаю перед иконами канон "При разлучении души от тела всякого правоверного". Читаю не спеша и думаю: какой хорошей смертью умирает старушка — под чтение канона на исход души!
Суета, прежде царившая в доме, внезапно стихает, все как будто куда-то запропастились. Вокруг — тишина, слышны только бабкины грудные хрипы. На седьмой песне старушка вдруг открывает глаза и внятно, хотя и слабым голосом, просит:
— Батюшка... благослови меня на смерть...
Я машинально беру крест и осеняю ее со словами:
— Бог благословит.
Она кивает мне, а я, сам не знаю почему, спрашиваю ее на ухо:
— Матушка, ну скажи, что там перед тобою? Видишь ли ты свое спасение?
Уже почти с того света, двигая одними губами, она отвечает:
— Светает, вижу...
Я не могу передать тебе, отец, что я тогда почувствовал! Я увидел, как уходила ее душа. Господи, помилуй...»
Смерть церковницы
Протоиерей А. рассказал мне этот случай, когда мы ехали на машине в епархию. Прежде он служил в одной деревеньке и при храме у него была в помощницах старушка, из тех, что именуются церковницами. Она жила рядом с церковью, следила за порядком и даже носила из дома теплоту к Причастию. Позже отец А. стал благочинным и перевелся в город, а в храм вместо него прислали другого священника. Однажды тот ненадолго уехал в отпуск и машинально прихватил с собой ключи от церкви.
Надо же было такому случиться, что в его отсутствие преставилась эта уважаемая старушка! Отца А. пригласили отпевать ее, и он очень огорчился тем, что человека, прислуживавшего много лет при церкви, приходится отпевать на дому. Будучи благочинным, он, было, хотел примерно наказать рассеянного батюшку, однако присутствовавшие на службе люди рассказали ему следующее.
Незадолго до смерти старушка, узнав о неизлечимости своей болезни, поехала к экстрасенсу в надежде получить исцеление. Чуда так и не произошло, а вот отступление от Бога состоялось. И тогда отец А. понял, что не по вине уехавшего священника, а по воле Божьей отпевается старуха на дому; это Сам Господь не захотел видеть ее в Своей церкви и не удостоил великой чести быть отпетой при храме.
Про старушку с носом
Одни бабушки ходят в церковь на все службы до тех пор, пока ноги носят. Этих от всего населения Берендеева пенсионного возраста (примерно полторы тысячи душ) наберется сотая часть, ну, может, чуть больше. Другие появляются по великим праздникам и в дни чествования особо почитаемых икон, например, на Казанскую, или на родительские субботы. Таких собирается в храме под сотню. Остальные же, если и приходят, то исключительно «по поводу» — на редкие венчания, крестины или на отпевания подруг, родственников или соседей, а то и сами бывают вносимы вперед ногами, так никогда и не побывав на службе.
Старушка, о которой пойдет здесь речь, относится ко второй категории. Она приходит на все праздники, и я нередко вижу ее среди тех, кто бывает на проводах покойников.
Сама бабка росту высокого и телосложения худощавого, лицо, как нередко бывает у пожилых сельских жителей, здорового цвета с румянцем на щеках, глазки — узкие серые щелочки. Примечательны губы — сухие, на первый взгляд замершие в насмешке. Когда же познакомишься с ней поближе, понимаешь, что это — вовсе не свидетельство ехидства, как у иных старух, просто житейские обстоятельства так отобразились на ее лице. Но главное, что неизменно привлекало к ней внимание и отличало от других, это ее нос — длинный и вытянутый, похожий на морковку, очищенную на терке. Даже следы от этой терки остались, а кончик был как будто обломлен...
Бабушка не раз подходила ко мне совсем близко — и на исповеди, и когда целовала крест по завершении службы, и я всякий раз, глядя на нее, с трудом сдерживал легкомысленную улыбку. При случае я решился спросить у всеведущей бабы Кати, отчего у этой старушки такой странный нос. И баба Катя поведала мне следующую историю.
