Пикник у Висячей скалы - страница 27
Он был уже на ногах, когда услышал где-то впереди её смех.
— Миранда! Где же ты? Миранда!
Ему не ответили. Он изо всех сил побежал в сторону полоски кустов. Колючий серо-зелёный дёрен царапал нежную английскую кожу.
— Миранда!
Теперь на его пути кошмарными препятствиями вставали огромные камни и валуны, которые приходилось огибать, перелезать и переползать, в зависимости от их размера и формы. Они становились всё больше и причудливее.
— Где ты? Куда ты пропала, милая? — закричал он и на мгновение поднял глаза от земли полной угроз. Перед ним возвышался чёрный монолит закрывающий солнце. Он поскользнулся на зубчатом камне и упал, немного гальки покатилось и полетело в ущелье внизу. Острая боль копьём пронзила лодыжку, он снова поднялся и стал затягивать себя на следующий валун. В голове раздавалась лишь одна чёткая мысль: не останавливаться. Его предок Фитцхьюберт, пробиравшийся сквозь кровавые баррикады Азенкура, чувствовал себя примерно так же; и по сути повторял на латыни те же слова, написанные на их семейном гербе: не останавливаться. Спустя пять столетий, Майк продолжал карабкаться.
8
У Альберта появилось чувство, которое он ранее не испытывал — он стал беспокоиться о чём-то за пределами своих прямых обязанностей. Возвращаясь домой через гору в пятницу вечером, он всё время думал о том, что его друг проведёт всю ночь один у ручья. Бедный недотёпа, наверное, даже не знает, что, когда спишь на папоротнике, хорошо бы подкопать немного земли под шею. И не сумеет развести огонь пригоршней щепок, когда ночью похолодает, а это случается на равнинах Маседон даже летом. В Майка что-то вселилось, это точно. Только, что, Альберт понять не мог. Может, все богачи в Англии, вроде семьи Майка такие чокнутые. Или всё же эти поиски не просто блажь? Сам Альберт однажды почувствовал необъяснимое желание пойти на скачки «Балларат» и поставить целых пять фунтов на аутсайдера и выиграл сорок к одному. Может у Майка что-то похожее с поисками этих девчонок. У него же это всё давно сидело в печенках… они уже и мертвы, поди… эти девчонки… Он надеялся, что кухарка придержит ему чего-то горячего к чаю. И что теперь, чёрт возьми, говорить хозяину?
Так, предаваясь неприятным размышлениям, медленной рысью на приспущенных поводьях, Альберт возвращался домой.
Когда он въехал в ворота «Лейк Вью», тёмную аллею наполнял ароматный сумрак и загадочность. Расседлав Лансера и поставив его в конюшню, Альберт направился к кухне, где его встретили щедрой порцией разогретого стейка, пудингом с почками и абрикосовым пирогом.
— Ты б сходил к ним наверх, — посоветовала кухарка. — Хозяин уже давно спрашивает где ты и почему так поздно… А где Майкл?
— Он в порядке. Схожу, как допью чай, — ответил кучер, беря ещё кусок пирога.
Шел одиннадцатый час, хозяин сидел в кабинете один и раскладывал пасьянс. Стеклянные двери, выходящие на веранду, были открыты. Альберт громко кашлянул и постучал по освинцованному стеклу.
— Входи, Кранделл. И скажи уже, ради бога, где мистер Майкл?
— Он просил вам кое-что передать, сэр. Я…
— Передать? Он что не с тобой? Что там у вас, чёрт возьми, произошло?
— Ничего, сэр, — ответил кучер, уклоняясь от обвиняющих голубых глаз пожилого господина, и лихорадочно ища подходящие слова, которые придумывал за абрикосовым пирогом.
— Что значит ничего? Мой племянник не отпрашивался с ужина.
Отсутствие за обедом без предварительного уведомления, приравнивалось в «Лейк Вью» к тяжкой провинности.
— Он не думал задерживаться, сэр. Просто, мы поздновато засобирались, и мистер Майкл решил заночевать в «Щит и копья». И приехать домой завтра.
— В «Щит и копья»? Это та маленькая жалкая пивная у Вуденда? Что за чушь!
— Мне кажется, сэр, — начал Альберт доверительным тоном, присущим всем хорошим лгунам, — он не хотел создавать дополнительных неудобств. Понимаете?
Полковник фыркнул.
— Кухарка три часа держала для него ужин.
— По правде говоря, — сказал Альберт, — мистер Майкл немного вымотался от этой долгой езды под солнцем.
— И где вы были? — спросил полковник.
— Далеко… Вот я и подумал, неплохо бы ему заночевать в Вуденде.
— Так эта чудесная мысль была твоя, да? Полагаю, с мальчиком всё в порядке?
— В полном.
— Надеюсь, что об арабском скакуне позаботятся как следует. Если у них там вообще есть стойла. Хорошо, можешь идти. Доброй ночи.
— Доброй ночи, сэр. Вам понадобится завтра Лансер?
— Да. То есть нет. Проклятье. Я не могу распоряжаться на счёт субботы, пока не увижу племянника. Завтра нас ждут на теннис у губернатора.
Обычно едва голова Альберта касалась подушки, он сразу же проваливался в глубокий спокойный сон, но этой ночью его мучили бесконечные кошмары, в которых голос Майкла звал на помощь из самых далёких мест. Порой он доносился из крошечного окна на озере или слышался в стонах ветра на подъездной аллее, а порой был прямо рядом с ним — у его уха:
— Альберт, где же ты, Альберт?
Он сел в постели, взмокший от пота и совершенно утративший желание спать. Восход солнца принёс облегчение, наполнив маленькую комнату оранжевым светом. Пришло время вставать, наклонять голову под струю воды и идти к лошадям.
Сразу после завтрака, не сказав никому ни слова, даже подружке кухарке, он прикрепил записку к дверям конюшни, оседлал Лансера и отправился к «Поляне для Пикников». «Скоро вернусь» — вывел он на бумаге, заранее намереваясь сбить с толку и оттянуть время. Какой смысл поднимать панику в доме, если может оказаться, что Майк сейчас тихой рысцой едет где-то в пары милях от поворота на «Лейк Вью». Здравый смысл подсказывал, что нет никаких причин волноваться. Майк был опытным наездником, который уже знал эту дорогу. Однако, несмотря ни на что настойчивые опасения не проходили.
