Дед - страница 19
Говоря это, он двигался неторопливо, спокойно. Вбивал, завязывал, чертил. Ребенок смотрел завороженно.
- А теперь я научу тебя стихотворению, ты его прочтешь, и кошка будет делать все, что ты скажешь. Недолго, с часик, потом сдохнет. Сама может хвост себе отгрызть, лапу. Может броситься, на кого покажешь. Я буду подсказывать, а командовать станешь ты.
Кошка послушно отгрызла себе хвост, потом гонялась по двору за одуревшим от испуга котом, но догнала и задрала. И вскоре издохла. Маленький Володя подошел к ней, пошевелил ногой и взглянул на деда зачарованно.
- А так можно со всеми?
Мальчик смотрел на него внимательно. Влюбленно. Спиридон понял, что свое самое главное заклинание он начал правильно, теперь главное - не сбиться. Но он не собьется.
- Со всеми, внук. И с людьми - со всеми. Но для этого надо много знать. Ты хочешь учиться?
- Очень, очень… Научи меня, деда, пожалуйста!
- Тогда мы начнем с главного. Я научу тебя прятаться и молчать.
С тех пор каждое лето маленький Володя проводил у своего деда, в Ильинском. Его родители были рады этому - праздничная природа летнего Подмосковья оказалась для ребенка полезной. Он ожил, стал активен, и хотя все так же не сходился со сверстниками близко, но стал больше времени проводить на улице, в бесконечном обследовании подвалов и чердаков, что казалось естественным. Мальчик сделался скрытен, но и это вполне свойственно для мальчиков в его возрасте. Не правда ли? И дед его стал чаще наезжать в Ленинград. Привозил в небогатую семью деревенские гостинцы, pадовал столичными новостями. Все свое время в городе проводил с внуком. К сожалению обоих их встречи не были долгими - дела звали деда в Москву.
С Хрущевым работать было интересно, но тяжело. Его непредсказуемость поражала. Импульсивные поступки не поддавались анализу и прогнозам. Все мистическое было выметено им из управления государством. Оккультные темы закрыты, специалисты - на самом же деле прозелиты Черного Круга, полагающие себя таковыми, - частью изничтожены, частью усланы за Валдай. Это полностью соответствовало желаниям Спиридона, решившего, что пользы для его дела от этой бездарной оравы меньше, чем от банальной, тупой и косной бюрократии. Но подобное положение вызывало и сложности: появляющиеся время от времени талантливые автогены-самоучки немедленно уходили в подполье, где контролировать их было весьма трудно. Сколько сил ушло для того, чтобы создать из системы советской психиатрии ловушку для подобных отщепенцев! Получилось. Теперь любой, проявивший себя в тайном знании, скоро оказывался в сумасшедшем доме. А личное дело его - в руках у Спиридона.
Не успел он разобраться с этим, как Никитка задружился с американцами. После Кореи, где буддийские монахи преподнесли им массу сюрпризов, те поняли, что многое пропустили. Да и советский космический спутник их напугал. Хотя был он просто спутником - Королеву уже дали по рукам, и на орбиту полетели собачки Белка со Стрелкой, а не священный белый кролик. Но чуяло сердце: мутит что-то Королев…
Хорошо, что испортились отношения с Китаем. Чингизидова империя от моря до моря мешала Спиридону уже своим безграничным потенциалом. Но надо было следить, как бы чего не вышло из любимых Хрущевым национально-освободительных движений. Возведенная в Берлине стена была шедевром геомантии, к сожалению - с плохо просчитанными, сомнительными последствиями. И было еще много, много всего, но окончательный перелом наступил в шестьдесят первом. Неожиданно Королев запустил в космос человека.
Гагарин произнес в микрофон: «Поехали!», - и его услышал весь мир. Чуть позже он отключил этот микрофон и остальное произносил уже на санскрите, манипулируя некими древними артефактами, взятыми в дальнюю дорогу. Эти же амулеты, правильным образом расположенные на Луне, поставили бы на деле Спиридона уже окончательный, жирный крест.
Вся страна ликовала, а он был в бешенстве, ругал себя за то, что не разобрался с Королевым еще в тридцать девятом. И надо-то было - свести из камеры в подвал… Американцы, узнав многое в корейских дацанах, серьезно нацелились на Луну, а Хрущев с ними дружил. Надо было много работать. Хрущев и Громыко провели ночь в мавзолее у вождя, который, с помощью Спиридона, объяснил им перспективы развития международных отношений. Старый, усталый кадавр не хотел устраивать СССР пакость таких масштабов, но очень боялся того, что его опять заставят мучить по ночам советских граждан.
В начале августа шестьдесят второго первые советские ракеты с Бомбой разгрузились на Кубе. Начался шабаш, достигший апофеоза 27 октября, в 10:22, когда в кабине пилота разведывательного U-2 майора Андерсена, парившего над Кубой в надежде на лучший фотографический ракурс для советских бомб, разорвалась зенитная ракета. Дух майора в нижнем мире узнал про Спиридона и затейливо матерился.
Войны не вышло, потому что было еще рано, но ругались долго. Потом долго мирились и помирились наконец, но недоверие осталось навсегда, и было ясно, что не получат американцы для своего полета на Луну те Гагаринские безделушки, которые привез еще Рерих из Лхассы. Да и сам полет сильно отодвинулся во времени.
Хрущева надо было скидывать. И делалось это несложно: преданный Спиридонов клеврет Анастас Микоян ждал приказа. Но хотелось обезопасить будущее - повар чувствовал, что не проживет долго, его миссия двигалась к завершению. Нашелся Брежнев, а под него и идея. Леонид Ильич мог развить систему и стабилизировать ее до того состояния, которое неизбежно приведет к стагнации и последующему общему распаду. Распаду на базовом уровне, когда теряются связи не только лишь в экономиках и политиках, но связи духа, когда начинается распад самой ноосферы.
